Вячеслав Кондратьев: Женька

- Вы, товарищ старший лейтенант, ей эту пугалку дамскую не отдавайте. Она хоть и не убивает, но покалечить может, ну и вообще...

- Я и не отдам,- ответил Ушаков.

- Еще как отдашь, старшой! - взметнулась Женька.- Это Лешин подарок! Поняли? И ты, дядя, не подначивай тут, катись, откуда пришел.

Солдат недоуменно покачал головой и пробормотал:

- Ну и язвь девка.

- Сказала - катись. Без тебя со старшим договоримся. Учат тут всякие...

И здесь Ушаков не выдержал. Он поднялся и скомандовал Женьке "встать". Та встала, пожав узкими плечиками.

- Сию же минуту извинитесь перед старшим товарищем! - гаркнул Ушаков.

- Да уж ладно, пойду я,- сказал усач.- Девчонка контуженая, может, чего там...

- Извинитесь! - повторил Ушаков.

- А вы не кричите на меня! Я вам не подчиненная.- Женька собралась сесть, но Ушаков опять прикрикнул

- Я не разрешал вам садиться!

Она вытянулась; кривая полуусмешечка дрожала на ее губенках. Помявшись немного, процедила:

- Извините, старший товарищ. Я ведь и вправду контуженая.

- Вижу, девонька, что нервов у тебя не хватает. Да и немудрено это, у нас, мужиков, и то...

- Садитесь,- скомандовал Ушаков и сел сам. Женька опустилась на скамейку. Солдат еще потоптался в проходе, потом махнул рукой:

- Ну, пошел я... Счастливо доехать.

- Тебе тоже.- Ушаков протянул ему руку. Они попрощались, и солдат ушел.

Женька сидела надутая, отвернувшись к окну. Ушаков остыл, и стало ему немного неловко: нашел кем командовать, несчастной девчонкой, у которой нервишки, видать, совсем никуда. Он улыбнулся и добродушно сказал:

- Хватит дуться, Женя. Сама же виновата...

- Не выношу, когда на меня кричат. Поняли? И терпеть не могу людей, которые обожают командовать. Вроде вас!

- Я как раз не из таких, Женя, но ты же хамила, а вот этого я терпеть не могу,- сказал он спокойно, примирительным тоном.- Мир?

- Отдайте мне то, что взяли, и разойдемся, как в море корабли. Видеть вас не хочу,- заявила она и опять отвернулась к окну.

- Нет уж, сейчас не отдам. Только у твоего дома.

- Я думала, хороший вы - разочарованно протянула она и опять отвернулась к окну.

До самой Москвы они не разговаривали, а поезд пришел к вечеру. Было уже темно, шел мелкий, колючий снег с ветром. Женька еще раз попросила отдать пистолет, и, когда Ушаков отказал, она взорвалась, наговорила дерзостей, а потом заявила, чтоб не смел он с ней идти, что без него обойдется, и, вырвав свой вещмешок из рук Ушакова, бросилась от него чуть ли не бегом.

Он догнал ее, крепко взял за локоть.

- Не дури, Женька. Провожу домой и отдам твою игрушку. Так что не рыпайся.

Она несколько раз попробовала вырваться, но увидев, что ничего не выходит - его рука железно держала ее локоть,- вроде примирилась, и они пошли пешком к Красным воротам, чтобы там сесть на троллейбус или автобус.

Ушаков с каким-то трепетом шел по московским улицам. Город был совсем другим, чем в сентябре сорок первого, когда он покидал Москву,- затемнение, войска на улицах, баррикады, пустынность, суровая напряженность жителей. Сейчас горели фонари, много народа. Они с трудом сели в переполненный троллейбус и всю дорогу стояли, прижатые пассажирами друг к другу. На Женькином лице никаких чувств не выражалось и радости возвращения в родной город не замечалось. Ему показалось, что ее даже раздражает обилие народа в троллейбусе, и, когда ее толкали, на ее лице появлялось злое.

Женькин дом находился недалеко от автодорожного института, который Ушаков окончил за два года до войны. Большой пятиэтажный дом, построенный, наверно, в начале века, с просторным парадным подъездом, на высоком потолке которого были нарисованы разные гербы, а по стенам - портреты великих людей, в том числе и Вольтера. Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, они остановились около двери Женькиной квартиры, и тут в лице ее что-то дрогнуло.

- Погодите звонить... Все-таки почти два года дома не была.

- А почему у тебя никого? В эвакуации родители?

- Не... Я с теткой живу. Муж ее инженер, сейчас на стройке какой-то под Рязанью... Ладно, звоните.

Ушаков нажал кнопку звонка, один, потом еще и еще, но дверь никто не отворил.

- Вот это номер! Соседка наша - старушенция одна. Может, случилось что с ней? Или в гости пошла, это она любила.

Ушаков начал стучать, но тоже безрезультатно - никакого движения в квартире не было слышно.

- Что делать будем? - спросил он.

- Не знаю,- почесала за ухом Женька.

- Что ж, придется ко мне идти.

- А вы далеко живете?