Вячеслав Кондратьев: Женька

- Ой, спасибочко, товарищ старший лейтенант! А вы что, специалист?

- Нет,- улыбнулся он,- но, наверно, смогу.

- Как здорово! Мне же переодеться охота, валенки эти тяжеленные скинуть. Значит, договорились?

- Договорились,- кивнул Ушаков.

Когда они вернулись на свои места, Женька сразу же вытащила свой вещмешок и стала развязывать.

- После этого тифа шамать все время охота... Пожую хлебца.

Она достала буханку, отрезала от нее разведчицким кинжалом большой ломоть и начала с жадностью жевать.

- Как это тебе в госпитале удалось кинжальчик сохранить? поинтересовался солдат.

- Подумаешь, я же разведчица! Я все сохранила, что нужно.

- Разведчица...- протянул солдат.- Что-то девчонок я в разведке не видал.

- Мало ли чего ты, дядя, не видал,- отрезала Женька.

Женщина в платке, не понять каких лет, то ли тридцати, то ли и всех сорока, поглядывала на Женьку с неприязнью. Не очень-то жаловали тыловые женщины фронтовых девиц.

Дожевав, Женька зевнула и откинулась к спинке сиденья.

- Покемарить, что ли?.. Слабость еще у меня. Как поем, так в сон клонит.

Никто ей на это ничего не сказал, и она, зевнув второй раз, закрыла глаза и вроде бы сразу заснула. Солдат, подвинувшись к Ушакову, прошептал:

- ЧуднАя деваха. Видали, разведчица. Заливает, наверно?

- ЧуднАя? - прошипела соседка.- Они там нашим мужикам головы морочат, такие вот... Мы работаем невпроворот, зачахли совсем, голодуем, а эти на казенных харчах под наших мужиков лезут, чтоб им пусто было.

- Прекратите,- тихо, но твердо остановил ее Ушаков

- А чего прекращать? Вы, мужики, за них, конечно, вам от них развлечения, а у моей подружки одна такая отбила мужа, развод он прислал и аттестата лишил. Вот так-то, не успокаивалась женщина.

Видя, что бабенку эту не остановить - из бойких, и боясь, что Женька услышит ее слова, Ушаков предложил солдату пойти покурить, на что тот, разумеется, с радостью согласился - куряка, видать, был и свой табачок искурил раньше времени.

- Бабоньку эту понять, конечно, можно,- сказал солдат, когда они вошли в тамбур.- Измотала их война, измучила, не разберешь даже, молодая или старая, а тут девчонки вокруг ихних мужиков крутятся... Ясное дело, радоваться нечему...

- В отпуск едете?

- Да, на полгода инвалидность дали, а там перекомиссия, но, думаю, отвоевался: легкое у меня осколком прошито. Кабы пулей, может, и ничего.

Они помолчали немного, а потом солдат разговор о втором фронте завел. Как сорок четвертый наступил, так везде - и в тылу и на фронте - один запев: когда американец начнет по-настоящему воевать, пора уже, сколько можно одной тушенкой да порошком яичным отделываться. Война-то, можно скачать, уже вроде выиграна, но народу еще много может загибнуть, пока с Гитлером-гадом до конца разделаемся, а второй фронт открыли бы, все же побыстрей, может, к победе пришли.

Возвращаясь на свои места, они еще издалека услышали:

- Замолчи, тварь! Не смей про нас так! - Женькин голос.

- Это я-то тварь?! Я-то честная, я троих дитев без отца ращу! Это вы там под наших мужиков...

- Замолчи, говорю! Чего мы там видели, тебе в сто лет не увидеть.

- Куда уж нам! Я, кроме своего мужика, никого не видала, а ты небось всю роту обслуживала.

- Что?! Что ты сказала?! - вскрикнула Женька, да так, что Ушаков с солдатом сразу в бег.

- Что вы, бабоньки родимые? - Солдат ввалился в купе, загородив своим большим телом их друг от друга. И вовремя.

- Ой! - взвизгнула баба.- Убьет же, проклятая, а у меня дети!

Ушаков увидел в руке Женьки маленький черный "вальтер", зрачок которого был направлен на женщину. Он перехватил Женькину руку, легко разжал ее пальцы, и холодный не очень тяжелый пистолетик утонул в его большой ладони. Он спокойно, не суетясь, взял почти невесомый Женькин вещмешок и скомандовал:

- А ну марш, за мной!

Женька, побледневшая, с дрожащими губами молча поднялась и пошла за ним понуро, как побитая собачонка. В тамбуре их догнал солдат.

- Вы, старший лейтенант, не волнуйтесь насчет пугалки этой. Поговорю с бабехой-то, поговорю. Поймет же она, что девчонка войной тронутая.

- Спасибо, товарищ. Поговори, а то неприятностей не оберешься, если заявит она насчет пистолетика.

- Уж будьте покойны, уговорю. Солдат пошел об ратно

Пройдя несколько набитых народом вагонов, Ушаков нашел наконец два свободных местечка и, усадив Женьку сказал:

- Ну ты и штучка.

Она взглянула на него исподлобья не очень-то добро и ничего не ответила. Так они и молчали, пока минут через сорок не разыскал их солдат и не сказал, что бабоньку он успокоил, что полный порядок, что сходит та еще до Москвы и что, когда сойдет она, могут они опять в свой вагон идти. Женька внимала всему этому совершенно равнодушно, словно и не из-за нее разгорелся весь сыр-бор. Солдата это, видимо, задело, и он тихо, но так, чтоб она слышала, сказал Ушакову: