Наталья Копсова - Русская жена

Совсем стемнело и похолодало. Меня неудержимо затрясло. Однако беспощадная внутренняя пружина грубо прикончила зубную чечетку и общетелесный мандраж с диктаторским указанием приступить к решительным действиям. Низко пригибаясь и полуприседая, я в обход начала спускаться к детям. Удалось по-тихому вмазаться в остолбенелый народ, растерявший на время чрезвычайного происшествия всю свою соседскую бдительность. Халат я подпоясала повыше, наподобие платья, и, почти подкравшись к своим детям, встала чуть позади них. Брат и сестра жались друг к другу, как два взъерошенных одиноких воробушка в студеную зимнюю пору. Машины вновь взвыли и одна за другой быстро понеслись к городу. Обитатели принялись оперативно разбредаться, на высоких гортанных звуках обсуждая происшедшее. Олины печальные дела привнесли легкий привкус авантюры в довольно однообразное дотоле существование ее соседей. Теперь же они торопились погрузиться в него вновь. На меня по-прежнему никто не обращал ни малейшего внимания.

Наклонившись к пушистым светлым головкам своих птенчиков, я по-норвежски попросила их не задавать лишних вопросов и, прижимая те же светлые головы к своему чуть потеплевшему животу, увела их за гараж, где и пристроила на куче дров, строго-настрого приказав замерзшим, притихшим детям дожидаться маму за сараем и никуда с этого места не трогаться. Под покровом сумерек я смело приблизилась к крыльцу опустевшего Олиного дома. Окна неприятно темнели, как пустые глазницы давнего покойника, но то были лишь мои субъективные ощущения. Вход был огорожен светящимися в темноте траурными лентами. Да нет, полная чепуха: вход был огорожен всего лишь желтыми полицейскими лентами, крепящимися к обычным полосатым полицейским столбам. После некоторых умственных усилий мне припомнилось, что еще прошлым летом мы вместе с Олей спускались по какой-то там ее надобности в котельную, откуда через низенькую, чуть покосившуюся дверцу потом вышли в сад. Запасной вход следовало немедленно проверить. На всякий случай оглядевшись, не видит ли кто, я быстро обошла крыльцо по часовой. Дверца в подвал заперта не была и запросто отворилась от первого же толчка. Из мглистой, враждебной неизвестности кисло несло застарелыми пылью, плесенью и нежитью. Сразу взбесившееся сердце принялось биться громче Кремлевских курантов. Оно, бедное, видно, надеялось своим шумом распугать предполагаемую нежить обратно по насиженным ею темным углам. Все во мне заколебалось вновь.

"Давай вперед. Ничего с тобой не будет. Нервы шалят", - поощрил внутренний неизвестный, и я сделала шаг во тьму.

Внутри было тихо и от этого очень страшно. Но разве я хоть сколько-нибудь, хоть когда-нибудь верила в мистику? Все к черту и вперед. Торопясь, суетясь, на ощупь, но на удивление сноровисто, я благополучно миновала подвал с котлом и скоренько выбралась наверх. Пронзительную, гнетущую тишину подвала здесь слегка нарушило тиканье больших стенных часов. Мне был страшен мерный покой старого дома, а мои перебежки, скрипы и шуршания лишь усиливали малоприятное ощущение гибельного места. После кухни я очутилась в гостиной и тут невольно поежилась: оборчатые, лиловые в золотых лилиях Ольгины любимые гардины странно раздувались, создавая пренеприятнейшую иллюзию, что за ними кто-то стоит и неотрывно тебя зрит. Но зато в менее покойницкие с этой стороны окна заглядывала полная луна, моя новая подружка, и, разливая вокруг сказочное сияние, воодушевляла на очередные подвиги. Скрипучая лестница повела себя особенно противно. Казалось, своими заунывными жалобами и недовольным старческим нытьем она какого-нибудь безглазого Вия призывает отомстить за свою поруганную нежеланными шагами честь. Всегда прежде доброжелательные ко мне зеркала в ванной явили пугающее отражение затейливо перекошенной, чудовищно крупной тени - меня самой, как я сообразила несколько позже, стрелой вылетев из зеркального помещения. Свои и детские вещи пришлось распихать по сумкам почти не глядя. Стремление оставить все позади возрастало с каждым мгновением. Меня неудержимо потянуло бросить прощальный взгляд на место преступления. Взгляд присох к темнеющим на кровати и полу большим расплывчатым пятнам. Отвратительный запах полураспада некоей сладкой гнили всего лишь на полсекунды защекотал настороженные ноздри, чтобы затем бесследно раствориться. Да нет, померещилось! Я сделала шаг от спальни и резко повернулась к ней спиной, но тут некто мохнато-увеличенный тепло и ласково задышал мне в шею, при этом еще любовно последнюю щекотнув. Ошибки быть не могло! Не глядя более по сторонам, я по-спринтерски преодолела все препятствия на пути к свободе. Прочь отсюда!