Максим Горький: Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

Людмила. Тоже нет.

Арсеньева. Знакомая, в гости пришла.

Крыжов. Ну, это ваше дело! Умыться бы мне, девушка, да — испить водицы, а? Запылился старик.

Людмила. Идите сюда.

([Людмила и Крыжов уходят.] Арсеньева идёт в кегельбан, садится к столу, развязывает узел, в нём — потрёпанные флаги, щёлкает ножницами, начинает шить. Идут Дроздов, Терентьев.)

Дроздов(угрюмо) . Есть песок в машине, есть!

Терентьев. Старые рабочие очень замечают это.

Дроздов. А откуда песок сыплется — непонятно.

Терентьев. Вот, сегодня должен бы старик один придти, могу сказать, — учитель мой…

Арсеньева. Он уже пришёл.

Терентьев. Ага, Катерина Ивановна! Рад.

Дроздов. Я тоже рад.

Терентьев. Он — в горницах, старик?

Арсеньева. Да.

(Терентьев уходит.)

Дроздов. Мы с вами, Катерина Ивановна, встречаемся всегда в хорошие дни.

Арсеньева. Это вы — о погоде?

Дроздов. О ней. Не помню, чтобы встречал вас в дождь, в пасмурный день!

Арсеньева. Редко встречаемся мы.

Дроздов. Значит — надобно встречаться чаще, — верно?

Арсеньева(смеясь) . Ловкий вы…

Дроздов. Ничего, парнишка — не промах! И всегда, встречая вас, я чувствую…

Арсеньева. Зависимость погоды от моей личности, да?

Дроздов. Вот — именно! Благодарить вас хочется.

Арсеньева. Не беспокойтесь.

Дроздов. Даже — поцеловать готов.

Арсеньева. А я к этому не готова.

Дроздов. Приготовьтесь.

(На террасу вышел Терентьев с куском хлеба в руках, стоит, прислушивается, хмурясь, пятится в дверь.)

Арсеньева. Вам не кажется, что вы немножко нахал?

Дроздов. Нет, не кажется! Есть песенка:

Арсеньева. Не продолжайте, дальше — неверно!

(Терентьев исчез.)

Дроздов.

Арсеньева. Борис Ефимович! Вы бы попробовали отнестись ко мне серьёзно, а?

Дроздов. Вы — обиделись?

Арсеньева. Попробуйте! Может быть, это будет более достойно и вас и меня.

Дроздов. Не сердитесь, не надо! Честное слово… у меня к вам — большая симпатия! Работница вы у нас — что надо! А если я шучу…

Арсеньева. Шутить надобно умеючи, не надоедая. Вы, кажется, у Яропегова шутить учитесь?

Дроздов. Почему — у Яропегова?

Арсеньева. Не идёт это к вам. Человек вы, я знаю, не плохой…

Дроздов(серьёзно) . А — чем плох Яропегов?

(Идут Терентьев, Крыжов, за ними Людмила.)

Людмила. Товарищ дядя! Скажи толком — обедать-то будем?

Терентьев. Отстань! Мы с Борисом закусили, Крыжов — не хочет. Погоди, ещё двое придут…

Людмила. Что ж ты не сказал мне? Ведь не хватит.

Терентьев. Иди к чертям, Людмила! Борис…

Крыжов. Порядка-то у вас нет?

Терентьев. Ну-ко вот послушай, Борис… Давайте, на солнышко.

(Арсеньева собирает флаги, хочет уйти.)

Терентьев(сухо) . Вы не мешаете нам.

Людмила(Арсеньевой) . Давай помогу.

Крыжов(набивая трубку) . История, братья-товарищи, такая: приехала к нам, на завод, компания, чтобы, значит, реконструировать, расширить и так и дальше. Завод действительно заслужил этого, ещё до революции износился, и подлечить его давно следовало; мы, старьё, три года этого, как милостыню, просили. Ну, началась работка! Двигается всё туда-сюда, не торопясь, того — нет, того — не хватает. Командовал старик, моих лет, а раньше — Богомолов приезжал, тоже старик.

Дроздов. Яков Антонов?

Крыжов. Кто это?

Дроздов. Богомолов-то?

Крыжов. Не знаю. Детали рассказывать — не буду, а прямо скажу: устроили так, что раньше болванка из кузницы ко мне шла четыре часа, а наладили дело — идёт семь часов. И так и дальше всё. У меня — записано. Я и говорю старикам: как будто чего-то неладно вышло, братья-товарищи? Видим, говорят, однако — может, так и надо.

(Китаев на террасе, мрачно жуёт что-то.)

Крыжов. Всё-таки решили поговорить с директором, он у нас — литейщик с Лысьвенского завода, партизан, красным командиром был, по армии скучает. «Вот, говорим, Демид, брат-товарищ, какие штуковины наблюдаются». — «Вы, говорит, старики, неправильно считаете, и вообще, говорит, специалист, как паук, своё дело знает». И так и дальше. Успокоил.