Он собрал все силы, чтобы вынудить Свое почти уже до кондиции бессмертия окаменевшее тело сесть накровати, и нажал кнопочку. Сегодня, оказалось, дежурил помощник, почему-то представлявшийся Ему наиболее надежным, наиболее преданным, -- вот только фамилию Он никак не мог припомнить: Вискряк не Вискряк, Мотузочкане Мотузочка, Голопуцек не Голопуцек, -- знал только, что как-то смешно начинается10. Покатот обтирал Его Лично влажной теплой губкою, покаупаковывал в рубаху, кальсоны, носки, Никодим Лукич все припоминал чудную эту фамилию, аспросить не мог, потому что не пришлаеще очередь обретения дараречи, -- когдаже пришла: Вискряк не Вискряк, натянув наогромные, волосатые свои лапищи (синий татуированный якорек между большим и указательным правой руки) стерильные перчатки, слазил в шкафчик и достал герметичную, с потайным замочком, фээргэшную баночку для вставных челюстей; выудил их; почистил специальной щеточкою, но так, словно не челюсти, асапоги сорок пятого размерадраит до блеска, и, наконец, ловко, профессионально, одним мгновенным, незаметным движением вставил кудаположено, -- когдаочередь обретения дараречи пришла, Никодим Лукич Лично забыл уже, о чем собирался спросить помощника, апромямлил только: ськажи секьретарю, что я сегодьня к мудаку Арафату не поедую Буду работать зессь, надаче. Подожжёт Арафат, никуданаю не денессаю А ты возьми машину и сьгоняй в Моськву: привези Мне Личьно ТоварышшаЛяпинаю т-з-з-зионьногою Понл? Вискряк не Вискряк кивнул и заметил: Никодим Лукич Лично, Вас там врачи дожидают, академики, Чазов-Мазов и прочие, посмотреть Вас хочут. Чьто Я им, зоопарьк, чьто ли? пошутил Никодим Лукич Лично и добавил: пущай едуть в жопу! Он почувствовал, что врачи Ему никогдауже больше не понадобятся, что пришлапораЕму, бессмертному, выходить уже из ихю как етою коньсиссьсеньсыию Понятно, приспустил веки Вискряк не Вискряк, в жопу, и направился к выходу, и тут по странной какой-то ассоциации с бессмертием, с врачами, с телевидением возниклав голове НикодимаЛукичаЛично новая, дополняющая прежнюю, Мыссь. Столь быстро собраться с силами, чтобы и сформулировать Ее, и, главное, произнести, задержав таким образом Вискрякане Вискряка, дошедшего уже почти до дверей спальни, Он не надеялся, -- потому заранее прижал пальцем звонковую кнопку, и Вискряк не Вискряк, Мотузочкане Мотузочкадействительно, не успев выйти, появился снова, склонил набок внимательную голову. Ц-ц-цю не надою Ляпина -- не надою Пьривези Мьне лучьше с телевиденияю ц-ц-цю етогою Мырьтьвыцоваю Николай Нилычаю
Вискряк не Вискряк, изобразив понимание, исчез, -- только промелькнули заокном его дубленкаи пыжиковая шапка, аНикодим Лукич Лично, вставая; сидя в сортире, едвавойдя в который, сразу увидел подходящую точку для раскоряки, даже для двух раскоряк; завтракая; двигаясь в Малый Свой Кабинет, где ждалаЕго выросшая запоследнее время кипанепрочитанных поздравлений и пожеланий, -- все обсасывал, из углав угол головы перекатывал, словно леденцом лакомился, это неожиданное Свое дополнение к Главной Идее: дополнение про Мертвецова. Ну, оно, во-перьвых, логичьною сисьсемасиссьськию потому чьто Мырьтьвыцов заэдуэт как раз идеологиссьським секьтором. А во-вьторыхю во-вьторыхю Во-вьторых так в голоу и не пьришьло, однако, чувствовал Никодим Лукич Лично, что пора, пора, пора, наконец, встретиться Ему со старым товарищем, что не страшнауже Ему зловещая фамилия Николая Нилыча, потому что, коль уж окаменел, чего ж бояться? А получается, что боится: иначе разве позволил бы ускользать от Него Мертвецову целые полгода: то, понимаешь, наПицунду он поехал, то в Болгарию, а, когдапопросил Никодим Лукич Лично дочку Свою Вальку-какашку пригласить наужин дочку мертвецовскую, та, как в насмешку, с ума, говорят, стронуласью Нет, непорядок ето, чьтоб кто-нибудь мог от Него, от НикодимаЛукичаЛичьно уськользьнуть, -- хоть бы и в сумашедьший дом, хоть бы и с тьрижьды симьволиссьсиссьськой хвамилией!
Глубокоуважаемый Никодим Лукичю начал Он, вздев нанос очки, читать очередное поздравление, и Его аж передернуло, словно током ударило: опять Глубокоуажаэмый! Хозяинабы попьробовал кьто глубокоуажаэмым хотя бы в мыссьсях назьвать, Иосифабы Висьсарионовича! Дачьто Хозяина -- мудакаНикиту и то иначе как дорогим не величали. А тут н тебе: Гьлу-бо-ко-у-а-жа-э-мый! Никодим Лукич Лично взял из стаканамало что негнущимися -- дрожащими от гневапальцами красный мэрыканьський хвломасьтер и, натужно пыхтя, вычеркнул из приветствия неприятное слово, асверху нацарапал каракули, в которых криминалисты, поработав недельку, смогли бы, пожалуй, угадать слово ЫЛюбимыйы. Он не стал даже дочитывать это поздравление, аоткинул его и потянулся заследующим и над ним тоже проделал аналогичную операцию. Потом над следующимю
Читать дальше