М Кравков - Эпизод

Скроив довольный расплыв улыбки, Малинин потихоньку отозвал Полянского:

- Одну минуточку, Георгий Петрович... кое-какие новости...

Недоволен Полянский - так красиво смеется жена.

- Сейчас?..

- Одну минутку, - вкрадчиво и настойчиво убеждает Малинин, и Полянский, послушный долгу, идет...

- Вот, - как шубу сбрасывает с себя смирение Малинин, - знал я, что в кооперативе гнездо! Сейчас получил точные сведения. Заведующий лавкой большевик и, несомненно, член организации...

- Ну, слушайте... - морщится Полянский.

Малинин наливается жаром.

- Несомненные доказательства! Не-сом-ненные! Я, - тычет он в грудь, ручаюсь...

И предупредительно:

- Чтобы вас не утруждать, я написал уже Бовичу - черкните вот здесь от себя...

Полянский чувствует: его провели. Потом дали читать написанный контр-разведчику приказ о немедленном аресте какого-то Архипова. Теперь хотят заставить подписать.

Он пытается сопротивляться. Малинин стоит перед дверью, не пускает, а из дальних комнат доносится увлекательный смех Марии Николаевны.

- А все равно... завтра разберется.

* * *

Неуютным, красноватым шаром повис во мраке скудный свет коптящей лампы. Лавка давно заперта, кругом грязно, холодно, пахнет рогожей, керосином и мылом.

У стола с раскрытыми книгами два человека.

Архипов, нагнувшись, молча дописывает, а Баландин, подойдя к самой лампе, еще раз перечитывает записку Малинина:

"Любезный Николай Васильевич! Вы - наш новый кооперативный деятель... только что узнал о вашем переводе к нам... Я и

жена люди прямые - хотим познакомиться. По русскому обычаю... на чашку чая. Не обидьте отказом.

Городской голова Малинин".

- Не понимаю, - задумчиво удивляется Баландин, - чего ему от меня надо?

Архипов криво улыбается и скрипит пером над конторским журналом. В ворохах бумаги пошуркивают мыши, и кажется Баландину, будто некто незримый волчьими, крадущимися шагами обходит лавку и злобно сторожит...

- Не работник я больше, Николай Васильевич, - вдруг заявляет Архипов. У него сухое, преждевременно постаревшее лицо и негодующие, борющиеся глаза.

Баландин, не удивившись, точно ждал, спросил:

- Что же так?

- Заели... - дрожит у Архипова голос, все лицо собралось в морщину, до шеи добираются...

И, подумав, медленно:

- Боязно мне чевой-то... Я вам говорил про те товары, что Малинин требовал. Сегодня его дружку я все начистоту выложил. Не стерпел. А Малинин этого не забудет...

Вскипел:

- Да дьявола же мне на них, на собак, смотреть? Ведь они меня на горку потащат!

- На какую горку?

- А вы не знаете, как с месяц двенадцать деповских расстреляли? Ну вот, на этой горке. И все по милости Малинина. У-у, пузырь кровяной, отольются тебе когда-нибудь слезы!..

Тишина.

И опять за глухими стенами залег безликий и мстительно ждет...

- Так тебе уходить, парень, надо.

- Куда уйдешь? - вскинулся Архипов. - Я и так собрался к... - хотел сказать "к партизанам", да не выговорилось. Остерегся. - Э! - будь, что будет...

- Кончаем на сегодня, - решил Баландин, - кони ждут и... приятеля твоего посмотрю...

- Посмотрите, посмотрите... Не к добру это он вас вызывает. Не иначе, как по моему делу.

И, засмеявшись, почти злорадно:

- Уж не вместе ли уходить-то придется?

Баландин посмотрел на него добрыми глазами.

- А что? Может быть...

* * *

Удобно в малининской кошеве. Мохнатая медвежья полость.

Уже спал городишко.

Тяжелой, грешной дремой окутались темные, мещанские домики и длинные покосившиеся заборы. И было неспокойное в этом сне, словно каждый домишко давился навалившимся кошмаром. Даже дым из труб выходил, как нечистое дыхание зараженного.

А морозное небо колыхалось неслышным мерцанием бриллиантовых искр, одинаково чудное над взъерошенным ельником сопок и над лентой куда-то ушедшей реки и над спящим поганеньким городишком.

"Неужели Архипова могут убить? - подумал Баландин и уверенно ответил: могут, могут. И меня сейчас".

Даже тронул в кармане револьвер.

- В самую львиную пасть, - усмехнулся, - наверное там и Сергей Павлович. Он еще утром увиделся с Решетиловым, - благо, остановились в одних номерах и уже о многом переговорили.

Не успела встретившая в сенях Баландина горничная юркнуть с докладом, как в прихожей появился сам Иван Николаевич.

Баландин открыл-было рот, чтобы сослаться на записку, но уж Малинин жал ему руку.

- Знаю, знаю, что скажете! Просто, молодой человек: посмотреть вас захотели и познакомиться. Не люблю я этой разъединенности - сидят себе люди по углам и друг друга не знают... Пожалуйте, проходите. По мне каких хочешь взглядов, убеждений будь, а уж компанию держи. Ну, очень рад... очень рад... Господа, наш кооператор! Любите и жалуйте.