М Кравков - Эпизод

- Позову сейчас кого-нибудь из офицеров...

- Дьявольщина, - поморщился Полянский, - сейчас приведет... Вот скука! Будут спрашивать, просить..."

Тоскливо осмотрелся: деться некуда. Все противны - все.

Встал, заглянул в канцелярию. Встретился с вздрогнувшим взглядом дежурного писаря. Стало неловко, почти смутился...

- Послушай, - приказал, - пойди в казарму, попроси мне капитана Капустина.

Подождал, когда писарь хлопнул дверью, торопясь и крадучись вернулся к столу и вытащил из лежащего кобура черный наган.

А писарь выскочил из канцелярии и с порога увидел приближавшихся офицеров с Капустиным и Малининым. Хотел отворить им дверь, да в это время грохнул в комнатах и прокатился выстрел...

* * *

- Однако, паря, пора...

- Пожди. Ешшо стемнет...

- Хорошо тебе, чорту, ждать - бородой закрылся и мороз не берет...

- Борода!.. - ухмыльнулся красивый мужик, - она, брат, у меня рощеная...

- Да драки на три хватит, - подзадоривал Кошкин.

- Уж не тебе чета, скобленое, скажем, рыло...

- Ну, распротак тебя, договорился... Айда-ка, парень, лей!..

В сырой, холодной полумгле пустого хлебного амбара запахло остро керосином. Вывернулся из полусорванной двери на минуточку Кошкин, глянуть как снаружи?

В свинцовых, мутных клубах сумерек тонул затихший город. Яркой звездочкой сверкал огонек-фонарь в тюрьме, да другой - в военном городке. Пузато покачнулась к снегу высокая громада старого хлебозапасного магазина, в сугробах, за городской чертой.

- Сожгу тебя, дьявола, - довольно оглянулся на стены Кошкин, затрещишь и там затрещат...

И смотрел на прилегший к земле город, как однажды в тайге следил за запавшей медведицей, выбирая место, куда бы половчее жигнуть ее пулей.

- Время, - сказал он, - как уговорились в аккурат... - и, бегом к двери.

- Запаливай, дядя Митрий!..

- Э-ге, - отозвался Митрий.

- Ого-го-го, - загоготал он изнутри, - пошло рвать! - и выскочил из амбара.

Удалой, разбойной глядкой мигнул Кошкину:

- Теперь куды?

- Само собой - в город. Товарищ Решетилов, гляди, сейчас начнет...

* * *

Здание милиции.

Закрылись дневные глаза, открылись вечерние - серым шолком нависли потемки.

Длинный стол завален обоймами и винтовками.

Бравый старшой, с красной ленточкой на шинели, нагнулся над ящиком с гнездами.

Вынет из гнезда рубчатую гранату, - подаст милиционеру:

- Следующий.

Шуман в синей, истертой рубашке - всюду, где нужен.

Приказывает точно, дельно, коротко. Добросовестный спец.

Мечутся ребята молодые, радостным задором закипевшие:

- Мы - восстали!

Решетилов в штатском, рабочий Федор в штатском.

Идет Решетилов к дверям, - вытягивается перед ним постовой, - боевое время, дисциплину знаю!

- Господин начальник, - козыряет вбежавший милиционер, - так что за городом пожар.

- Товарищ Шуман, - кличет Решетилов, - сигнал!

- Слушаю, - отвечает Шуман.

С топотом и лязганьем вываливается из помещения ударная группа.

Прямо в глаза Шуману, в холодные, жестко-решительные, скорее взглядом, чем словом, Решетилов сказал:

- Счастливо, - и выстроившимся милиционерам негромко да горячо: - На военный городок идете, товарищи, за власть трудящихся!

Без уговору, молча, на караул вскинули.

Ушел Шуман, ушел в темноту отряд. Поредела цепь восставших. Словно на вокзал, что ли, проводя дорогого, вошел Решетилов в помещение.

Тащут кого-то. Непосредственно к Решетилову.

- Товарищ начальник, - вот, задержали...

Бледное лицо, заметавшиеся глаза, под распахнутой барнаулкой офицерский френч.

- Куда вы шли и откуда?

Молчит, дрожат змеящиеся губы...

- Сейчас скажешь, - тянет рабочий Федор, доставая револьвер.

- Ради бога... Я... шел домой... это не мой отряд...

- А чей? - перебивает Решетилов.

- Начальник гарнизона послал... я был против...

- Куда пошел отряд?

- В... тюрьму...

Ткнул дулом револьвера Федор в откачнувшийся, потом окапленный лоб.

- Сколько человек в отряде?

- Двадцать...

- А-а-а! - за голову схватился Решетилов. Федора за руку в сторону отдернул, зашептал: - У нас сейчас двадцать бойцов. Десять я беру, иду к тюрьме. Ты - тут, распоряжайся.

Схватил попавшийся короткий карабин, засовывая по карманам обоймы, к прижатому в углу пленнику:

- Ваша фамилия?

- И-ва-нов... - еле выговорил непослушный язык.

- Врет он, товарищ начальник, - вскинулся конвоир, - это из контр-разведки, поручик Бович...

* * *

В тревоге, с каждым шагом все глубже вгрызавшейся в душу шла Мария Николаевна к Решетилову.