Феликс Кривин: Я угнал Машину Времени

Как будто в нашем сорок втором веке нет своих нерешенных проблем. Но кому их решать, если одни живут прошлым, другие - будущим? Прежде люди так не мотались по временам, у них было только два средства передвижения: для поездок в будущее - мечта и для поездок в прошлое - память. Теперь же у них - ни памяти, ни мечты: все заменила Машина Времени.

Инспектор Шмит предпочитает старые средства передвижения, поэтому о нем говорят, что он морально устарел. Стоит человеку задержаться на какой-нибудь ступеньке морали - и уже он морально устарел. Так устаревающая мораль машин переносится на нестареющую мораль человека. Машина пересоздает человека по своему образу и подобию.

Но инспектора ей пересоздать не удастся. Как человек старой школы, он вообще не особенно доверяет технике, а больше полагается на работу мысли. Во-первых, потому, что техника часто ломается, а во-вторых, даже исправная, она не может заменить человека, если у человека голова на плечах. Инспектор и дома, в семейной жизни, пытается избегать модных технических усовершенствований и даже отказался от услуг механического воспитателя "ЭВ-Песталоцци".

Приземлившись на заднем дворе резиденции герцога Швабского, которому предстояло через три года стать императором Барбароссой, инспектор облачился в костюм астролога и направился в замок, где герцог занимался своим обычным делом - принимал гостей. На столе громоздился жареный бык, раздираемый на куски лоснящимися от жира руками, а рядом на вертеле жарился второй бык.

Герцог восседал во главе стола, и по левую его руку была красавица азиатка, привезенная им, вероятно, из злосчастного похода, а по правую молодой человек, показавшийся инспектору подозрительным, потому что он что-то шептал герцогу, возможно, подбивая его на третий (1189-1192) крестовый поход, а возможно, наоборот, отговаривая...

Бык, громоздившийся на столе, худел буквально на глазах, как можно худеть лишь от длительной голодовки. Но, конечно, здесь не было голодовки. Гости работали челюстями вдвойне: перемалывая пищу и последние политические новости и совмещая таким образом трудносовместимые интересы.

Красавица азиатка смеялась: герцог был еще молод, и он совершил такой далекий поход, чтобы привезти ее, красавицу азиатку. Она что-то говорила на своем непонятном языке, но понимать ее было вовсе не обязательно, ничего существенного она говорить не могла. И герцог не слушал ее, а лишь рассеянно похлопывал по спине и время от времени целовал, - впрочем с меньшей страстью, чем спустя тридцать лет целовал туфлю папы Александра III, заглаживая перед ним свою многолетнюю вину.

Появление астролога никого не заинтересовало - мало ли их бродило по дорогам в тот век? Только собеседник герцога бросил на астролога быстрый взгляд, словно угадав за его безобидной внешностью весьма обидное и даже опасное для себя содержание.

- Ваша светлость, не соблаговолите ли выслушать ученого человека, который, руководствуясь указанием звезд, предскажет течение вашей жизни?

- Пошел вон! - ответил герцог в средневековой манере. - Киньте ему кусок мяса.

- Спасибо, ваша светлость, я сыт.

Этот ответ озадачил герцога: среди своих гостей ему еще не приходилось видеть сытого человека.

- В таком случае пусть проваливает, - вмешался в разговор его собеседник. - Мало нам Арнольда и всей его ученой компании? У нас палкой кинь - попадешь в ученого.

Сидящие поблизости гости захохотали, и кто-то из них крикнул:

- Жертвую на ученого пятьсот палок!

- Молчать! - водворил тишину герцог. - Я разрешаю астрологу говорить. Мне интересно знать, что обо мне думают звезды. - Он не сомневался, что звезды о нем думают.

То, что для герцога было таинственным будущим, для человека из пятого тысячелетия было хорошо известным и даже изрядно забытым прошлым, и он, напрягая память, стал его излагать:

- Звезды утверждают, что через три года вы, ваша светлость, станете вашим величеством, императором германских земель. Вы завоюете много стран, потом потеряете много стран и закончите свою жизнь на дне азиатской речушки.

- Азиатской речушки? - герцог отодвинулся от красавицы. - Ты что мелешь? Да я тебя за такие слова!..

- Ваша светлость, я говорю правду.

- Правду! - зал так и ахнул. - Вы слышали? Он говорит правду!

Здесь никто не говорил правды: этого не позволял этикет.

- Нет, ты все-таки скажи: с какой стати меня опять понесет в Азию?

- Это будет в третьем крестовом походе.

Герцог расхохотался: