Михаил Кураев: Жребий No 241

Это единственное из военных писем, где дедушка обращается так сдержанно, почти сухо - "Дорогая Кароля!"...

Ст. Борзя. Октябрь, 8 ч. 1904 г. Дорогая Кароля! Сейчас получил

твое письмо за ? 76, в котором ты решительно настаиваешь на своей поездке сюда. Если мое первое письмо не повлияло на твое решение, то добавлю к нему кое-что еще в ответ на твое письмо за ? 76.

Ты, деточка, жестоко ошибаешься, думая, что приехав сюда можешь обвенчаться со мной. Неужели, Кароля, ты допускаешь серьезно мысль о том, что я могу со спокойным сердцем связать твою судьбу с моею при таких неблагоприятных условиях? Неужели в самом деле можно серьезно думать о свадьбе почти на театре войны? Я не знаю, действительно ли ты не можешь думать иначе о своем намерении или не хочешь. Нельзя же, дорогая, очертя голову, делать такой шаг. Разумеется, ты можешь думать и говорить что угодно относительно того, что никогда и ни за кого не выйдешь замуж кроме меня, но ведь я-то не имею нравственного права жениться и каждую минуту ждать похода на войну. Где же и с кем и с чем я оставлю тебя здесь, если, допустим, все произойдет так, как ты сейчас хочешь, и если мне суждено будет двинуться с полком дальше?

Верю твоим стремлениям, понимаю твои желания и сам испытываю все то же, что и ты, но никогда не соглашусь на такое безрассудство, на которое ты уже готова. Легко говорить, что ты в случае движения нашего полка можешь устроиться на Дальнем Востоке как сестра милосердия, но делать это здесь будет поздно, да и невероятно трудно. Это легко сделать может быть в Москве и оттуда уже ехать как сестра милосердия, но искать на войне или в Сибири пристанища в Красном Кресте более трудно, чем это кажется.

Ну и подумай теперь, очень ли радостна и приятна будет наша свадьба здесь при полном тревожных ожиданий положении. По крайней мере я буду испытывать больше страданий и мучений, чем радости и удовольствия, от сознания того, что каждую минуту должен буду готовиться к тому, чтобы бросить тебя здесь, в дебрях Забайкалья, на произвол судьбы, без всяких средств и без людей, которые могли бы помочь тебе. Ты же, я уверен, сама бы скоро поняла, что ошиблась в своих расчетах на радостное и спокойное житье здесь возле меня. Нет, дорогая, твой приезд сюда принес бы обоим нам больше мучений и страданий, чем мы сами можем предполагать это теперь. А ты, Кароля, с таким легким сердцем хочешь идти на эти страдания. Но ведь нужно же сколько-нибудь серьезно подумать обо всем этом; это же не то же, что поехать из Ивановского в Павловское и в случае неудачи вернуться на тех же лошадях обратно.

Конечно, нет смысла указывать тебе на другие трудности и опасности твоего путешествия. Они хоть и имеют значение, но второстепенны. А если ты так поверхностно смотришь на главное, то на мелочи, разумеется, не захочешь обращать внимание.

Итак, дорогая, насколько ты категорично заявляешь о своем намерении ехать, настолько категорически я против этого. Повторяю, что насиловать твою волю не хочу, но предупреждаю, что, если ты хочешь вовсе не считаться с моим мнением и решишь ехать, то выброси из головы хотя бы самую безрассудную мысль о свадьбе здесь. А потому и не заботься об обручальных кольцах и прочей ерунде. А лучше всего побереги деньги, которые ты должна будешь истратить на поездку сюда. Нам они могут пригодиться несколько позже, и из них мы можем сделать упоительнейшее, во всех отношениях приятное и полезное, путешествие.

Не думаю, чтобы твои родители согласились на твою поездку, но если бы это случилось, то я всецело буду винить их в том, что они не разъяснили тебе со своей стороны всю трудность и бесполезность задуманного тобою.

Не могу обойти молчанием твои следующие строки: "сейчас бы я к тебе приехала страстно влюбленной, жаждущей необходимого... Но если мы встретимся только по окончании войны, тогда, быть может, ты во мне найдешь одни перегоревшие желания, меня, теперь стремящуюся к жизни, изнуренной". Насколько я верю в первую часть написанного тобою, настолько же не допускаю второй. Я уверен, что и по окончании войны я встречу дорогую мою Каролю любящей меня, ждущей меня и так же "жаждущей необходимого", как и я. Но тогда наша радость будет полной, свободной, не омраченной тревожными ожиданиями и беспокойными мыслями, и потому удовлетворение будет полное, желаемое. Здесь же мы будем хоть и вместе, но по-прежнему должны будем - беру твои выражения - "оба болеть душой" "напрасно (и добавлю - мучительно) переживать жажду" и "держать себя в невозможных оковах". Какого же счастья, какого же спокойствия ты ждешь от этого, милая моя, дорогая Кароля?! И неужели ты думаешь, что я отказался бы от этого высокого счастья обладать тобою уже теперь, если бы был уверен в возможности этого счастья здесь? Ведь я, Кароля, страдаю и страдаю не меньше, чем ты, а может быть, и больше. Но верю, что страдать и ждать остается недолго! Ну довольно. Мое мнение по возбужденному тобою вопросу ты знаешь, и если не захочешь с ним считаться - воля твоя.