Николай Лесков: Случай у Спаса в Наливках

Время к тому, чтобы позавесть ссоры (с 1-го июля по конец декабря), как видим, было дано достаточное. Поп этим и воспользовался.

Выписывать всех ответов отца Кирилла нет надобности, потому что они представляют одно наглое и сплошное отрицание всего, в чем опасливый Перфилий обвинял попа со ссылкою на свидетелей. Одно только поп косвенно признал - это то, что обойдя церковь с каждением, он на обратном следовании в алтарь зашел на правый клирос (где уже прежде кадил другим сладкопевцам) и тут покадил в особливую стать Перфилию, но "только однажды". И это каждение он, Кирилл, сделал потому, что когда он прежде окаждал общим каждением всех поющих на клиросе, то Перфилия тут не было, а после он подошёл и стал. Отец Кирилл сейчас и исполнил своё дело - покадил ему. "Намахиваться" же на него кадилом он не намахивался, и питьём котельного пива его не урекал, и "мирствуя народы" из того общего благословения Перфилия не исключал, и подлецом его не называл, да и "подаяния" за каждение себе вовсе не желал и не просил. "Обычно есть" это прочим попам в Москве, но он, отец Кирилл, не такой, - он совсем не то, что те, иже "на каждение собирают".

Словом, выходило, что Перфилий кругом оболгал и оклеветал попа Кирилла и, вдобавок, сделал это ни за что ни про что, или ещё хуже - в благодарность за то, что он, Кирилл, ему покадил. Что же касается до выставленных Перфилием свидетелей, то они в очень большой доле не могут против отца Кириллы свидетельствовать, потому что он "имеет с ними приказную ссору".

Таким приёмом он отстранил в числе прочих и попа Гавриила, который, как ниже увидим, очень долго его терпел и не выживал от себя, когда все права Кирилла на священнодействия у Спаса в Наливках давно уже кончились. Устранил он пономаря Ивана Фёдорова и ещё несколько человек из прихожан, но зато сослался на некоторых иных людей, и в том числе на дьякона Петра, на котором он, по словам Перфилия, будто бы ездил чехардою. Этого он отвести не мог.

Надо думать, что дьякон был человек смирный, на котором буквально "ездить можно", а "приказной ссоры" завести нельзя.

Все дело дальше показывает, что это один из тех праведников, которые даже и обид своих доброй половины не помнят.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Позвали в дикастерию дьякона Петра в числе других свидетелей "порознь" и стали его допрашивать "по евангельской заповеди Господней - ей-ей". А было это допрашивание, надо полагать, уже после отбывшихся Рождественских праздников, потому что показание отца дьякона начинается словами: "в прошлом 727 году". Стало быть, это происходит по меньшей мере после "крещенской воды" 1728 года. В течение святок весь этот благочестивый причет вместе с Кириллом служил, молился, разгавливался и Христа славил по приходу, "со звездою путешествуя".

Во всех этих промедлениях и молитвенных сношениях, конечно, встречались обстоятельства, которые многое смягчили и сгладили, да и кроме того дали виновному иные средства к умилостивлению сердец, но, однако, несмотря на всё это, добрый и малообидчивый дьякон Пётр, на которого "слался Кирилл", произнеся евангельское "ей-ей", показал, что сказание о чехарде верно. Дело было, по его словам, так, что "когда он, дьякон, во время вечернего пения, по обыкновению перед выходом (на амвон) поклонился святому лрестолу", то "поп Кирилл Фёдоров, напився пьян (т. е. будучи пьян), во всём священном одеянии, на него во святом алтаре садился, яко бы подобно детской игре чехарде". Давая это показание по долгу евангельскому, он как бы желал снять с себя вину и даже отстранить подозрение в том, что не позволил ли он сам попу на него "садиться", когда и он тоже был в "священном одеянии", и для того тщательно пояснил, что "поп Кирилл учинил то внезапу", и с неотстранимою ловкостью, а именно: он вскочил и сел на него, дьякона, во время поклона, который тот сделал истово перед святым престолом. Дьякон осенил себя крестным знамением и поклонился довольно низко, а предстоявшему перед алтарем отцу Кириллу эта позиция показалась очень заманчивою, и он не пропустил случая, - привскочил и сел на дьякона чехардою, - так что личной вины дьякона в этом никакой не было. Напротив, он даже оборонялся и "с себя попа Кирилла столкнул, и он, поп, упал на пол, и в то время его, попа Кирилла, поднял тоя церкови сторож Микайло Иванов", а он, дьякон, "о таком его, попа Кирилла, бесчинстве, объявлял приходским людям. Но около престола он, поп Кирилл, на нём, дьяконе, не ездил".

Значит, против доноса Перфилия только две отмены: 1) поп упал с дьякона, потому что дьякон его сам сбросил, а не сторож его "вызволил", и 2) скачка чехардою в алтаре хотя и была, но езды верхом на дьяконе "вокруг