Павел Лукницкий - Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 1, 1924-25 годы)

20.12.1924

В пятницу 19-го, вчера, в 8 часов вечера пришел к Ахматовой. Она очень огорчена болезнью Тапа (собаки). У него горячий нос, что-то на спине. Завтра АА отвезет его в больницу. Сели по-всегдашнему. Стал показывать АА черновики стихотворений, разобранные мной. Никаких поправок не сделала: "Точнее разобрать нельзя", - сказала. Затем диктовала мне биографию Н. С. от 1915 года до конца. После биографии я стал ей читать выдержки из моего литературного дневника, попросив ее указывать, какие сведения о Н. С. правильны, какие нет. Потом в 12 часов зажег ей примус, вскипятили воду, пили чай. После чая - опять читал ей дневник. АА слушала внимательно, выражала свое мнение, улыбалась, удивлялась тому, как люди искажают факты. Читал и те же места, где упоминается о ней...

В начале разговора сообщил: "Вы знаете, Анна Андреевна, я говорил с Наппельбаумами, и они обещали мне безвозмездно переснять все фотографические карточки и рисунки Николая Степановича, какие я дам им". (Дальше страница обрывается. - В. Л.)

[...] Я, конечно, принял подарок.

Я: "Если бы я не знал, как вы не любите надписывать на память..."

АА: "Я вам надпишу ее. Только не сегодня - я плохо чувствую себя сегодня. Хорошо?"

Разбирая черновик стихотворения "Юдифь":

АА: "Интересно, заметьте: у Николая Степановича Юдифь - девушка. Ведь на самом деле она была вдовой. Для Николая Степановича - все девушки. Женщин для него не существует. Стоило ли бы писать о женщине!"

О деревьях.

АА: "Тетка Ал. Блока в воспоминаниях говорит, что Ал. Блок очень любил деревья. По этому поводу мне вспомнилось отношение к деревьям Николая Степановича. В Царском Селе против окна комнаты, в которой мы жили ("он, а не мы жили. У нас, как известно, было 6 комнат", - АА, 29.III.25) росло дерево; оно бросало тень и не пропускало солнца. Кто-то предложил срубить дерево. Николай Степанович: "Нет, я никому не позволю срубить дерево. Как это можно рубить деревья?"

АА относит это к стихотворению "Деревья".

Я: "Мне говорили, что "Звездный ужас" Николай Степанович написал в поезде. Правда ли это?"

АА: "Не знаю. Может быть, и правда. Во всяком случае, Николай Степанович говорил: "В поезде так легко писать, что я даже не люблю делать это".

АА - в том месте дневника, где я говорю о маленькой собаке против Симеоновской церкви, о гузинаке и т. д. (рассказ В. Рождественского о разговоре Н. С. по поводу знакомства с Н. Шишкиной): "Там действительно всегда стояла собака - маленькая, действительно. А гузинаку Николай Степанович очень любил. Вот:

"Гильгамеш и гузинаки

Гузинаки - Гильгамеш

Не напишешь Гильгамеша

Гузинаки не поешь".

("Может быть, это кто-нибудь другой - не знаю... надо спросить... Это Шилейко знает...", - АА, 29.III.25)

О Блоке.

АА: "Николай Степанович о ч е н ь восхищался стихотворением Блока "Птица". Он даже сказал ему об этом, а Александр Александрович ответил ему: "Ну... вырыта заступом!.." ("Птица" написана тем же размером)".

О Маяковском.

АА: "Маяковский очень хотел познакомиться с Николаем Степановичем, и Николаю Степановичу передали это. Николай Степанович сказал, что ничего против не имеет... "но только, если Маяковский не говорил дурно о Пушкине". Передавшему это Николай Степанович поручил узнать; оказалось, что Маяковский н е г о в о р и л дурно о Пушкине, и знакомство состоялось". ("Не произнес хулу на Пушкина. Или "хулу", или "хулы". Я уж не знаю там. Это было в "Бродячей собаке" [АА].)

АА о Пушкине:

"Николай Степанович очень любил Пушкина, по-настоящему, глубоко понимал его".

Я: "А Баратынского?"

АА: "Тоже очень любил".

Я: "Всев. Рожд. Написал стихотворение, в котором он проводит параллель между Лермонтовым и Гумилевым".

АА: "Ну, между ними... разве романтизм? Но и тот совсем не одинаковый".

Об афоризмах "Античной глупости".

АА - они назывались транхопсами. (Нет, транхопсы это не то; это другое. Это шуточные стихи, которые сочиняли вместе. А "Антология глупости" - это Г. И. [AA].)

Я читаю ей афоризмы, записанные у меня в дневнике, читаю переделку Г. Ивановым "Венецианской жизни" О. Мандельштама.

АА слушает улыбаясь, и роняет: "Какой нахал - мальчишка!"

АА: "В "Бродячей собаке" была написана пьеса "Изгнание из Рая". В ней принимали участие Потемкин, Зенкевич, Лозинский, Николай Степанович". (1912. Пьеса "Изгнание из Рая" была написана и тут же разыграна по случаю дня ангела М. А. Кузмина. О. Э. Мандельштам.)

Подарила мне фотографию Н. Г. (в форме вольноопределяющегося). Надпись на фотографии сделала позднее.

Говорили об Адамовиче и о том тяжком преступлении, в котором его подозревают.