Я поставил на стол два бокала и налил белого вина ("Барзак"). Принесли чай... АА присела к письменному столу. Пили чай, и за чаем я стал читать "Труды и дни" за 1909 год - скучное перечисление фактов и дат... АА слушала, слушала очень внимательно сначала, но потом утомилась...
Детским голосом: "Дневничок... дать... она хочет...". Я дал свой дневник, неохотно... АА стала шутить и балагурить. Взяла дневник, стала читать (запись 9 января).
Прочла несколько строк... "Видите, как хорошо! И как интересно!" Стала уже внимательно читать дальше... - "Видите, как интересно! И если все будете записывать, будьте уверены, что лет через сто такой дневник напечатают и будут с увлечением читать!"
А мне надоело смотреть, как АА читает дневник... Я стал трунить и мешать ей шутками... АА взглянула на меня: "Сидите спокойно и займитесь каким-нибудь культурным делом!" - "Я занимаюсь культурным делом: смотрю на Вас!" Я рассмешил АА, и она рассказала мне по поводу случай с Николаем Степановичем.
В 1910 году, на обратном пути из Парижа, в Берлине, АА должна была почему-то пересесть в другое купе. Вошла. В купе сидели три немца - в жилетах. Жара была страшная. Увидев АА, они встали и надели пиджаки... Потом стали болтать между собой о том, что надели они пиджаки, потому что это русская дама. А если бы это была немка - конечно, не надели бы...
И АА весело проговорила: "Русская дама! - а русской даме 19 лет было...". Потом два немца легли на верхние полки, а третий - на нижнюю, против АА... Говорил ей, что хочет ехать за ней, куда бы она ни поехала, болтал долго, и АА стоило труда объяснить, что едет она в деревню к родным и что за ней никак нельзя ехать... И этот немец не спал и восемь часов смотрел на нее. Утром АА рассказала о нем Николаю Степановичу и тот вразумительно сказал ей: "На Венеру Милосскую нельзя восемь часов подряд смотреть, а ведь ты же не Венера Милосская!".
АА опять углубилась в дневник. "Не читайте, бросьте, тут наворочено, а вы вчитываетесь". - "Сейчас, сейчас, - не отрываясь от чтения, бросила АА, тут две странички осталось и все очень хорошо и не наворочено!" - "Пейте вино!" - поднял бокал. Наклонились друг к другу, прижали бокалы. Потом попросила узнать номер телефона Тынянова. Я позвонил Лавреневу. АА записала номер, оторвала листок бумажки, спрятала.
"Который час?" - "Около двенадцати". АА встрепенулась - надо идти... Подошла к телефону... Позвонила Пунину, сказала, что сейчас идет в Мраморный дворец и не знает наверное, придет оттуда в Шереметевский дом или нет, - но я подожду там, и она, если не придет, через меня известит его...
"Что ж вы Лукницкому белой ручкой помашете из окна, если не придете?"
АА засмеялась счастливым смехом. Повесила трубку.
Отошла от телефона. Попросила меня стихи читать: "Хочу, чтоб вы почитали стихи сегодня!".
Я стоял рядом... "Что Вам не нравится в моей комнате? Эти картины, вероятно?" - "Да, я бы не вынесла..." - "Надо было чем-нибудь стену закрыть - других не было..." - "Подумайте! Как жаль, что мы с вами не были раньше знакомы". (У Судейкиной было много картин, которые она раздавала всем перед отъездом; Мане дала несколько... "С удовольствием дала бы Вам вместо этого".)
АА взглянула на свою статуэтку в шкафу... Сказала, что отсюда она хороша, а оттуда (если смотреть от стола) - плоха...
Отошла от телефона. Подошли к столу. "Хочу, чтоб вы почитали стихи сегодня..." Я взял тетрадь, раскрыл и, держа ее пальцами за верхние углы, показал АА стих "Твоим дыханьем навсегда нетленны...". АА взяла тетрадь за нижние уголки и читала про себя. Мы стояли вплотную, друг к другу лицом... Потом сели к столу. Я стал читать "Смерть солдата", предупредив, чтоб АА серьезно и строго "разругала" бы его...
- "Он ткнулся в землю носом и винтовкой..."
АА прервала:
- "Носом" - нехорошо. "Лбом", что-нибудь другое, только не "носом"...
Больше не прерывала, а когда я прочел все, сказала, что слабое окончание (две последние строки), а стихотворение "хорошее на самом деле, без всяких сопоставлений". И не в пример прежним стихам. И никаких влияний не чувствуется - оно самостоятельное - "ваш собственный голос". Я просил: "А Гумилева нет?". - "Нет, ни Гумилева, ни кого другого..." - АА сказала, что оно в связи со смертью Есенина... "Нет?" - "Ну, во всяком случае, этого цикла... Теперь вы прочтите..." - АА отказалась, встала. Вышли в переднюю, к АА вышла мама прощаться. Заговорила о здоровье, о том, какие лекарства надо принимать. АА ответила, что чувствует себя последнее время хорошо, несмотря на болезненный вид. Что принимает камфору с валерианой...
Читать дальше