Афаг Масуд: Гений

...Рассказывают еще, что несколько собратьев по перу поехали к Поэту, рассчитывая увидеть своего друга на седьмом небе от счастья. Но вместо этого нашли его печальным, даже сонным, лежащим спиной ко всему миру.

Увидев их, он встал, и ноги его были опухшими, похожими на столбы, потому что было в квартире тесно, и вел Поэт от того жизнь малоподвижную. С трудом переставляя ноги, он двинулся к ним с выражением вины на лице.

- ...Это он сам... Я ни о чем не просил, - растеряно пробормотал Поэт, вглядываясь в лица пришедших...

...Новость о том, что Президент дал квартиру Поэту, откровенно поддерживающему оппозицию, и даже прочитал на память его стихи, в тот же день вышла за пределы кругов литературных и разлетелась по кругам, никакого отношения к литературе не имеющим...

Многие сочли это рекламной акцией для привлечения на свою сторону армию поклонников Поэта, оппозиционные партии, которым сочувствовал Поэт, литераторов...

...Другие видели в этом расчет Президента на то, что благодарный Поэт со временем создаст и его, Президента поэтический портрет.

В памяти у многих остались стихи Поэта, посвященные экс-президенту, после которых тот из обычного ученого - языковеда, почти против своего желания, ставшего президентом, вдруг превратился в личность легендарную, всеобщего любимца. Видно тот феномен привлек внимание и нынешнего Президента...

И если бы теперь Поэт с присущим ему вдохновением воспел Президента, рожденного властвовать над людьми, создал образ мудрого руководителя, отдающего себя без остатка во имя народа, тогда уж ни годы, ни тысячелетия не стерли бы имя этого человека из памяти потомков...

***

...Вечером следующего дня - холодным, ветреным, осенним вечером - Гулам Гусейнли, все еще тонущий в море версий, брел домой. За одним из поворотов он нос к носу столкнулся с кем-то.

- Ах, дорогой,- слабым голосом простонал этот некто, уткнувшись лицом ему в грудь, так будто специально караулил его за этим углом. - Я знал, я всегда знал, что среди нас самый сильный, самый смелый - это ты... И снова ты... снова Гули...

Только по мягкому, певучему выговору Гусейн Гусейнли узнал во встречном Салаха Сарызаде, всю жизнь, пишущего романы о трудной жизни простых нефтяников с черными от мазута руками, но светлыми душами.

- Значит, все было напрасно?... все было ложью?... Литература...- тут голос старого писателя словно куда-то отдалился, а потом зазвучал совсем рядом, - Литература, которой мы отдали всю свою жизнь, ради которой терпели столько лишений, никому, значит, не нужна, Гули?...

...Сарызаде продолжал говорить, все еще уткнувшись лицом в грудь Гулама Гусейнли, и казалось, отстранись он сейчас и тут же упадет. Он даже плакал ... Или это Гуламу Гусейнли так показалось?..

...Гулам осторожно отстранил от себя, худое, хилое тело старого писателя, взглянул ему в лицо.

- Почему же не нужна?..

- Не нужна...Не нужна... Если б была нужна, если б они ценили литературу, то не поступили бы так...

Тут голос старика задрожал, он закашлялся, лицо его сморщилось, отчего он стал похож на обиженного ребенка

- Да что же они такого сделали, Салах муэллим?..

- Я уже пятьдесят лет в литературе, автор тридцати двух романов, ста четырех рассказов, инвалид Отечественной войны, рядовой литературы, посвятивший ей всю свою жизнь, живу у черта на куличках, в коммунальной квартире, а они раздают квартиры тем, у кого и так по три-четыре дома...

...Гулам Гусейнли насторожился. Он внимательней взглянул на старого писателя, которого до сих пор считал человеком тонким, добрым.

- Вы кого имеете в виду, Салах муэллим?.. Если вы о Поэте, то он, бедняга...

- При чем тут Поэт, милый?!. Мне сейчас позвонили и сказали, Президент в честь съезда дал квартиру каждому члену Совета аксакалов...

...Гулам Гусейнли собирался ответить, но Сарызаде, неожиданно повернулся и, продолжая что-то бормотать о совете аксакалов, пошел прочь, шаркая старыми, стоптанными башмаками.

- ...Я новый роман написал... пришлю! - крикнул он уже с другой стороны улицы. - Опять про нефть!..

...Дома Гулам Гусейнли включил телевизор. Транслировали встречу из Дворца президента.

...Президент на этот раз вошел в зал не как обычно через широкие двустворчатые двери, а возник из какого-то таинственного пространства между стен. Он на некоторое время величественно остановился на фоне трехцветного знамени, будто ждал чего-то, а потом, словно повинуясь не слышному обычному уху приказу, прошел на свое место во главе огромного круглого стола, оглядел собравшихся светло-серыми глазами, настолько светлыми, что зрачки почти сливались с белками. Потом на его розовых щеках появилась улыбка, он что-то сказал.