Афаг Масуд - Сваджо

И под это пение некоторые в зале украдкой утирали слезы, те же, кто не мог сдержать плача, сидели, опустив головы.

Окончив петь, студенты схватили цветы и стали разбрасывать их по залу.

Один цветок упал у самых ног Гулама Гусейнли. Это был удивительный полевой цветок с мелкими желтыми лепестками, напоминающими кучку жемчужин. Таких цветов Гулам Гусейнли не видел ни в одном из цветочных магазинов города. Но несомненным было и то, что выращен он где-то здесь... Судя по свежести лепестков, их поразительной нежности, сомнительно, чтобы его могли привезти откуда-то издалека, - думал Гулам Гусейнли.

Он представил себе желтый луг, усеянный такими же невысокими цветами, и ему опять стало не по себе...

Представшая его глазам картина была нездешней. Этот желтый луг был где-то здесь, но в то же время на совершенно иной, чужой земле.

И вновь Гулам Гусейнли почувствовал странный озноб.

...Сидевший рядом с Биткином невысокий мужчина с густыми бровями подошел к микрофону. Он сказал несколько слов о творчестве Биткина, о взаимосвязанности национальных культур, а потом объявил вечер открытым.

Ведущий говорил на русском языке, его лицо напоминало яркие, румяные лица нефтяников, которые изображали в шестидесятые годы на полотнах на современную тему.

Наверное, такие картины висят и в залах на верхних этажах этого музея... подумал Гулам Гусейнли.

Слушая выступающего, он смотрел на висящие позади Биткина портреты поэтов средних веков. Лица всех поэтов были одинаковы, они отличались только цветом чалмы и костюмов...

...К микрофону вышла одна из женщин с косой. Она начала читать на русском языке стихотворение, посвященное Биткину, и при этом ее полное тело дрожало от волнения.

Гулам Гусейнли с изумлением заметил, как Биткин дрожащими от волнения руками полез в карман, достал сигареты и зажигалку, непослушными пальцами с трудом смог вытащить сигарету из пачки и прикурить...

...Что все это означает?.. Кто эта женщина?.. Что связывает Биткина поэта, посвятившего все свое творчество своему народу и родине, - с этой дородной русской женщиной, похожей на доярку из российской глубинки?.. - Все более нервничая, подумал Гулам Гусейнли.

...Закончив говорить, растроганная женщина села на место и спрятала лицо в ладонях.

Наверное, плачет... - взволнованно подумал Гулам Гусейнли.

...Биткин тоже был растроган, он, опустив голову, глубоко затягивался сигаретой, словно хотел спрятаться за клубами дыма.

Потом слово взял психиатр. По-еврейски картавя, он говорил о наметившемся в последние годы расслоении общества, о разобщенности людей, о невозможности единого сообщества людей из разных миров, о существовании в этом мире множества миров... К концу речи и на его глаза почему-то навернулись слезы, голос задрожал...

Может, Биткин собирается покинуть родину и навсегда уехать куда-то далеко?!. - думал Гулам Гусейнли, с трудом ворочая пересохшим от волнения языком.

...Потом вдруг Биткин снял черные очки и, протирая стекла платком, посмотрел своими маленькими глазками на Гулама Гусейнли, и сердце того оборвалось - он впервые увидел глаза, которые Биткин до сих пор тщательно прятал за черными стеклами...

Эти по-птичьи маленькие полные печали глаза совершенно не вязались с его большим безжизненным лицом, желтыми от курения редкими зубами, хорошо знакомой Гуламу Гусейнли холодной плавностью речи...

Такую печаль он видел только в глазах дельфинов, да и то по телевизору, в документальном фильме, снятом французским путешественником.

Биткин несколько мгновений по-дельфиньи смотрел на него, потом снова надел очки и, казалось, погрузился в глубину черных вод...

...После психиатра к микрофону вышел невысокий, похожий на борца крепыш и густым оперным голосом запел грустный романс, написанный на стихи Биткина.

Романс был на русском языке...

...Когда Гулам Гусейнли оказался на улице, погода посвежела. Смеркалось. Поднявшийся ветер куда-то сдул толпившихся перед музеем людей.

Подняв воротник пальто, Гулам Гусейнли поспешил подальше от этого страшного музея, от атмосферы таинственного собрания, соучастником которого он стал. Он перешел на другую сторону улицы и зашагал к остановке.

Сомнений не было: организатором этого загадочного вечера было какое-то общество или партия... - думал Гулам Гусейнли. - Судя по букве "А" в слове СВАДЖО, это, возможно, какая-то ассоциация.

Гулам Гусейнли снова стал пробовать разные варианты расшифровки этой аббревиатуры, но у него опять ничего не вышло. Никак не удавалось пристроить букву "О"...