Сергей Семенов - Гаврила Скворцов

– - Что за шум, а драки нет?

– - Бить некого, -- бойко ответила ему одна.

– - Вот их собрать всех да отколошматить, -- проговорила другая.

– - За что такое? -- спросил Гаврила.

– - За старо, за ново, за два года вперед, что не по совести делаете: хороводы водить да плясать -- к нам, а как невесту сватать, то в чужую деревню!

– - Плевать, -- сказала еще одна девушка, -- пущай их поездят, лучше нас не приведут.

– - Кто же такой за невестой ездил?

– - Приятель твой, Арсений. А ты и не знаешь?

– - Почем же я знаю? Спасибо, что сказала.

– - Ну, вот! А в селе энту новенькую знаешь? Вот сироту-то?

– - Аксинью? -- спросил Гаврила и почувствовал, как в груди у него точно похолодело.

– - Вот, вот! Ее сосватал и зарушники взял.

– - Вот одним человеком в деревне прибудет!

– - Лиха беда начало, а то, може, за одним-то другой да третий. И уж повеличаем мы!

Гаврилу точно ударили по голове обухом, и он стоял, не зная, ни что ему делать, ни что говорить. В глазах у него забегали красные круги, и ему думалось, что под ним земля вертится. Постояв с минуту около девушек, он воспользовался первым удобным случаем и ушел от них. Он пришел в избу, лег на коник.

"Что они сделали! -- думал он про стариков. -- Оттянули! Упустил я девку! Да как же это так?"

И парень чувствовал, что сердце у него разрывается на части и в голове все идет кругом.

"Нет, я сам виноват, чего я ждал? Надо бы приставать к ним, вынуждать их, чего на них было глядеть? И теперь бы не у Арсения, а у меня были зарушники. Нешто меня сравняли бы с Арсеньем?"

Арсений был маленький, невзрачный, недалекий умом. И по дому у них хуже жили. Отца у Арсения не было давно, а была только мать-старуха да девка-невеста. Они тоже жили без нужды, но все-таки у них далеко не то, что у Скворцовых.

И как этого тихоню только толкнуло к ней посвататься? И нанесло же его! Если пойти наперебой, то как же это сделать?.. Ах, если бы у него не такие были старики! Они ни за что не пойдут на скандал. Они теперь обрадуются этому. Господи, какой он несчастный!

На душе Гаврилы так было нехорошо, что он готов был застонать от внутренней боли. Он перевернулся и опять стал думать.

"Так что же делать? Что же делать?"

И у него стали зарождаться в голове совсем безумные планы. То он надумал пойти к Арсению и объявить ему, что он не допустит жениться его на этой девушке, то ему представилось, что ему нужно прямо заявиться к Аксинье и ей высказать все. Но это недолго умещалось у него в голове, ему пришло на ум: а что, как Аксинья совсем к нему так равнодушна, что и слушать его речей не будет, -- тогда каково ему будет?

В избу вошла старуха. Она рыла картофель к утру. Гаврила поднялся ей навстречу и проговорил:

– - Что вы со мною наделали? Девку-то просватали!

– - К кому?

– - К Сушкиным.

– - Ну, вот и слава богу, -- спокойным голосом сказала старуха. -- Тут она и к месту, а нам она не невеста.

– - Конечно, вам кукла нарядная лучше человека! -- сквозь слезы воскликнул Гаврила. -- Век вы доживаете, а не понимаете, что нужно понимать!

И он не мог уже больше говорить от подступивших рыданий, а взял с коника одежину, накинул ее на голову, вышел из избы и прошел в сад к себе в шалашик.

Свадьба Арсения, как и всякая свадьба в серенькой деревенской жизни, внесла оживление. Застоявшаяся жизнь всколыхнулась. Началось движение, толки, разговоры. Всякая мелочь вызывала такой интерес, который для человека из другой среды показался бы непонятным. Прежде бегали глядеть платки, какими невеста обнесла жениха и его родных в рукобитье, потом провожали жениха с гостинцами. Когда же наступило время свадьбы, то у двора Сушкиных столпилась вся деревня. Девушки величали гостей, бабы глазели во все глаза на происходившее; мужики пришли за обычной четвертушкой водки и пивом и, распивши их, помогали справлять поезд: вплетали ленточки в гривы лошадей, улаживали пристяжи, помогали надевать хомуты. Кто служил делом, кто словом. Тут же толпились ребята, и только Гаврилы никто не видал за все время. Он как-то сторонился от всей этой суетности и ни разу не подходил к двору Сушкиных. Арсений, справляясь с гостинцами, пришел звать его с собою. Гаврилу сначала очень соблазнило это приглашение: "Поехать, поглядеть на нее, перемолвиться словом, сказать ей, что он чувствует". Но эта мысль только мелькнула в его голове, и он сейчас же вслед за этим подумал: "Зачем? К чему? Что из этого выйдет? Только свое сердце терзать?" И он решительно отказался от поездки, как его ни упрашивал Арсений.