Панас Мирный - Гулящая

- Эх, и зальюсь я песней сегодня! - говорила она Горпине.- Долго я терпела, да, наконец, вырвалась... Нехорошие вы, девушки, хоть бы одна зашла проведать, рассказать, что на селе творится, что у вас слышно? щебетала Христя, торопясь с подружкой на сбор к матушке-хозяйке посиделок.

Посиделочная матушка, старая Вовчиха, радостно встретила Христю.

- Здравствуй, дочка! Давненько ты у нас не была! И пост прошел - не приходила.... Стыдно, девушка! Беда у вас случилась... Так с кем она не случается? День мой - век мой: сегодня жив-здоров, а завтра, смотришь, и кончился. Все мы под богом ходим. Его святая воля!.. Дай-ка, я погляжу на тебя. Пойдем поближе к свету.

И старая, с крючковатым, как у совы, носом Вовчиха стала вертеть Христю, заглядывать ей в лицо, в глаза.

- Похудела, девушка, подурнела... С горя? Ничего: ты молода переживешь... А тут у меня от хлопцев отбою нет, всё спрашивают, отчего, тетушка, да почему Христя к вам не приходит? Подите, говорю, сами узнайте. И сегодня забегал один... будет ли хоть Христя колядовать?

- Я знаю кто забегал, - вмешалась Горпина.

- Нет, не знаешь.

- Так скажи, кто? - спросила Христя.

- Ага, хочется знать, хочется? А вот и не скажу за то, что не приходила.

- Как же было ходить? - оправдывалась Христя.- И грех, и мать не пускает.

- Экий грех, подумаешь... А у матери спроси, разве она не была молодой?

В хату, запыхавшись, вбежало несколько девушек, и разговор оборвался.

- Глянь! Они уже здесь; а мы, глупые, за ними бегали. Прибегаем к Горпине, говорят, пошла к Христе. Приходим к Христе, а у нее хата заперта. Поцеловала Химка прут в щеколде, да и назад вернулась.

- Врешь! Сама поцеловала, а на других сваливаешь,- отрезала Химка.

- Да это Маруся целовала,- прибавила третья девушка, совсем еще подросток, показывая на свою старшую сестру.

Маруся только надула губы. Девичий гомон на минуту замолк.

- Много еще не пришло? - спросила Горпина, оглядывая кучку девушек.Ониськи нет да Ивги. Знаете что? Пока они придут, давайте заколядуем матушке!

- Давайте, давайте! - подхватили остальные. Горпина выбежала вперед.

- Благословите колядовать! - крикнула она.

- Колядуйте! - ответила Вовчиха.

Девушки стали в круг; одни спрашивали: "Какую?", другие откашливались. Горпина начала...

Голос ее зычно разнесся по хате, словно громко зазвенела струна или колокол ударил... Казалось, монашка скликает товарок на молитву. Все притихли, слушая запев. Но вот хор дружно подхватил:

Славен еси,

Ой, славен еси,

Наш милый боже,

На небеси!

И снова запев, и снова "славен"... Колядка была длинная-предлинная. К концу ее подоспели и опоздавшие: коротышка Ониська и толстуха Ивга.

- Насилу вырвались! - оправдывалась Ивга.- Забегаем к одной - вон туда, говорят, пошла; к другой - на другой конец. Как пошли искать, как пошли бегать,- насилу допытались. А тут идем к вам - хлопцы встречают. Куда, девушки, чешете? Мы от них, а они - за нами... Насилу убежали!

-А Тимофея так уж будто и не видала? - с улыбкой спросила Горпина.

Широкое смуглое лицо Ивги еще больше потемнело; глаза сверкнули.

-Пускай он тебе на шею повесится! - сердито ответила Ивга.

- Тьфу, глупая! Я шучу, а она - и в самом деле, - оправдывалась Горпина.

- Того и гляди, поругаются... А ведь - грех! - вмешалась Вовчиха.Свои, да ссоритесь... ай-ай-ай! - И старуха покачала седой головой.

- А чего она мне колет глаза Тимофеем? - не унимается Ивга.

- Да будет тебе, Ивга! - вмешалось несколько девушек.

- Будет вам спорить; пора собираться! - подхватили другие.

- Пора, пора... Прощайте, матушка.

- С богом, дети, счастливо. А колядку пропивать - ко мне.

- К вам? к вам! - И все гурьбой повалили из хаты.

Ночь ясная, морозная. Высоко в чистом небе плывет-горит полумесяц; вокруг него звезды столпились: как рой около матки, как колобки около доброй краюхи хлеба, так расплясались и рассверкались они вокруг полумесяца; а он, обрадовавшись, так рассветился на небе, так расцветил всю землю,- горит на снегу то сизым, то зеленым, то красным, то оранжевым огнем,- будто кто дорогое монисто разбросал по земле. Тихо, холодно, морозный воздух застыл, не шелохнется, только давит холодом, так что дыхание спирает в груди, так что на месте не устоишь. Скрип, треск слышен по селу, шум, гам... Тут скрипит десяток ног, перебегая улицу, около хаты слышится: "Благословите колядовать!", а там, с дальнего конца, доносится уже и сама колядка... Стайка высоких голосов летит над селом, будит неподвижный холодный воздух, веселит кривые улицы, дразнит собак во дворах... Живет, гуляет Марьяновка! Свет горит в каждой хате; у всякого гости, а не гости - так просто праздник.