Любовь Миронихина - Анюта

- И как они эту гадость пьют! - смеялась мама.

- С удовольствием! Натуральный продукт, ничего постороннего, - хвалила свою продукцию крестная. - Погляди, как старички потрусили в лес, в охотку, как на праздник. И лесинки нам свалят, и дрова попилят. Но я их баловать не стану, каждый день они у меня угощений не дождутся.

Весной привезли и поставили на ферме элитных быков. Говорили, из-за границы везли. Уж и тряслись над этими быками. Не дай Бог, что случится, под суд за них пойдешь. И кормили этих иностранцев не то что колхозных буренок чистым овсом. Но как водится, еще на пути этот овес где подмочили, где подморозили, где сгноили.

Тут же погнали баб этот овес перебирать: который получше - быкам, совсем гнилой и негодный, на радость колхозникам, списали и выдали по триста граммов на трудодни. К тому времени многие подобрали последнюю муку, жили на одной картошке. Кто подсушил зерно, смолол на самодельной мельничке и испек лепешки напополам с мякиной. Кто просто распарил в печке.

А Настю поставили ходить за этими заморскими быками. Однажды вечером она похвасталась: из одного кармана тулупа достала горсть овса и из другого горсть. С этого дня мать покоя лишилась:

- Настя, тебя посадят. Бабу с Рубеженки посадили, двое деток осталися. Говорят, в детдом свезли.

Зато у Домны глаза разгорелись, когда она увидела эти краденые зерна. Каждый ребенок в деревне знает, что с зерном самогонка совсем другая - и крепче, и вкуснее. На другой день в бане уже стояли чугуны, прикрытые тряпками. Работа закипела. И Домне не для баловства нужно было зелье. Они тоже начинали строиться, денег не хватало. А мужики за самогонку готовы горы свернуть. Им и денег не надо, дай только выпить.

Собрали уцелевшие бутылки, Настя разлила часть своей продукции и приготовилась на станцию бежать - к поезду или на базар. Надо сейчас сбегать, рассудила она, пора огороды копать, сеяться, да еще стройка. А коров своих на куму бросила, Анютка поможет. Мать чуть ли не в рукав ее вцепилась:

- Не пущу! Меня до самого вечера, пока не дождусь тебя назад, трясучка будет бить...

Но крестная нисколько не боялась, ее какой-то веселый азарт обуял и погнал на станцию.

- Ой, отыйди ты от меня! Нужда приперла, так не трясись, кума! Все деревни бегают на станцию, а тебя трясучка забила.

Вечером Анюта с Витькой поджидали крестную на дороге. Вот завиднелись вдалеке едва различимые фигурки. Бабы с Прилеп и Козловки тоже бегали на станцию продать картошки или картофельных лындиков проезжающим, а может, променять что-нибудь на муку. Рядом со своими дробненькими товарками Настя была как кряжистый дуб среди мелколесья - высокая, плечистая и шла вразвалочку. И улыбалась им. Значит, хорошо сходила.

На радостях она подхватила Анюту и Витьку обеими руками и протащила чуть по дороге. Они, конечно, сразу заметили, что котомочка у нее за спиной не пустая.

Хлебая горячую похлебку, Настя им рассказывала о своих приключениях.

Сунулась она сначала к поезду. Военных много. Там на платформе она бы выгодно сбыла свою самогоночку, но милиция и патруль так и шныряли взад-вперед. Нет, к поезду опасно выносить. На толкучке дешевле, конечно, зато спокойней. Там-то Настя и променяла почти все бутылки на муку и сало.

- Теперь мы такой кулеш заварим на толоку! - сияла Настя. - Да еще из Любкиной пшенки сделаем кашу с поджаркой.

- Все, в последний раз, больше не пойдешь! Если с тобой что случится, я себе не прощу, - крестилась мамка.

Но какое там в последний раз! Домна, как услышала, тоже загорелась бежать на станцию. Прошло всего несколько дней, и снова Анюте пришлось вместо школы подменять мамку на ферме. Мамка подумала-подумала, достала из сундука штуку льняного полотна и бабкину шаль и быстро собралась вместе с Доней.

...На толоку позвали человек двадцать, но пришли и незваные. Один знающий старичок из Мокрого командовал бабами - как замешивать глину, куда кирпичи складывать. Домнин брат ловко тюкал топором, тесал бревна. Даже не верилось, что скоро лягут эти бревна аккуратно друг на друга, сцепясь по углам в "лапу" или в "кресты".

Шумные и бестолковые были эти толоки. Казалось, что большинство работничков только колготятся, покрикивают и мешают друг другу. Но дело, как ни странно, продвигалось. К вечеру фундамент был готов и рядом аккуратно лежали свежеоструганные бревна. Вот как весело работать миром, вот какие мы молодцы, галдели бабы.

Вынесли стол из землянки, сгрудили ящики. Мать застелила эти шаткие сооружения бабкиными вышитыми скатерками. Поставили кулеш с салом, блины, картофельный тололуй* со сметаной - хорошее было угощение. С какой гордостью мамка вынесла из землянки чугун с главным блюдом - мясным! Она не пожалела часть вырученных денег потратить на баранину, хотя могла бы приберечь, еды бы и без того хватило.