Любовь Миронихина - Анюта

Любовь Миронихина

Анюта

Любовь Федоровна Миронихина родилась в Казани. В 1979 году окончила филологический факультет МГУ. Десять лет работала на кафедре фольклора МГУ, руководила фольклорной практикой, участвовала в экспедициях в Поволжье, на Севере, в Калужской и Смоленской областях.

В 1988 году вышла первая книга "Деревенский роман". Рассказы и повести печатались в сборниках, альманахах и журналах.

Член Союза писателей России. Живет в Москве.

1

Однажды утром вдруг загудело и загрохотало, как два года назад, в сентябре сорок первого. Но на этот раз с другой стороны - от Москвы. Анюта с матерью долго стояли на крыльце, вслушивались и радостно переглядывались. И Настя, крестная, тоже выбежала во двор, помахала им рукой от калитки.

Через день-другой полетели наши самолеты.

- Никуда не поедем, пересидим в погребе, как в прошлый раз, - решили мамка и крестная, - не бросать же двор и скотину.

- Нет, не пересидим, - грустно покачала головой Домна, - говорят, в Починок уже нагрянули эсэсовцы, собирают людей в колонну и гонят на запад. В эту колонну лучше не попадать.

Мать и Настя еще раздумывали, как вдруг у них на глазах все окрестные деревни стали разбегаться и разъезжаться кто куда, поближе к лесу, на дальние от большака хутора, к родне.

Тогда и они с соседями стали поспешно собираться. Сложили в сундуки тулупы, валенки, две штуки льняного полотна еще покойной бабки тканья, иконы, посуду. Сундуки зарыли на огороде, коров забратали и повели. Решили держаться все вместе - Домна со своими ребятками и батькой, Настя, бабка Поля.

Покидали на телегу узлы, в последний раз оглянулись на свой двор и отправились. На хутор, в Толвино. К материной тетке. А те, кто попал в колонну, вернулись домой только через два месяца - до самой Польши дошли, пока наши их не отбили.

Хуторяне так обрадовались, что приехал народ: может быть, чего нового расскажут. Они не понимали, почему гудит и гудит вдалеке, почему снялись и быстро уехали их немцы-постояльцы. Посмеялись над ними:

- Наши придут не сегодня завтра, а вы и не догадываетесь. Правду про вас говорят, что вы дички хуторские.

Анюта пожалела хуторян: как же тихо и скучно они жили в лесу. У них в Дубровке по одну сторону за речкой - Прилепы, по другую, совсем рядышком, Голодаевка, за ней Козловка. Замычит корова в Прилепах - в Дубровке как будто из-под земли слышно. Застучит молоток в Голодаевке - и все знают, кто на крышу полез. Про соседей и говорить нечего: как будто на одном дворе жили. Хлопнет дверь, звякнет колодезная цепь, и мать скажет: "Настя за водой пошла".

А на этом хуторе они просидели до вечера на крыльце и ничего не слышали, как будто обитатели трех его дворов затаились и ждали чего-то. И дождались. Всю ночь никто глаз не сомкнул. Над головами у них летали огненные сполохи, а грохот и рокот катился такой, как будто стреляли из пушки с соседнего двора. Тогда они еще не знали, что это такое, не слыхали про "Катюшу". Вдруг взметнулось от земли густое зарево, даже в поле от него развиднелось.

Вслух никто не заикался, но все думали об одном и том же: наверное, это Семиревка и Андреевка горят, километрах в трех и пяти от них, где уж уцелеть их деревням, если по ним полыхнет такой огонь! Бабка Поля принималась было голосить:

- А милые мои бабоньки, а будем же мы живы?

Но Домна рассердилась и даже кулаком стукнула по лавке:

- молчи! Без тебя тошно!

Анюте не верилось, что их деревня сгорит, не может такого быть.

На рассвете она вернулась в дом, прилегла на кровати. Настя-крестная ее обняла, погладила по плечу:

- Нюр, ты вся дрожишь, как в лихорадке, замерзла на улице?

А утром Анюта не смогла встать с кровати, ноги словно мякиной были набиты и не слушались. Все они намаялись и набоялись за эти дни, но ей тяжелее всех дался отступ. Недаром покойная бабка Арина говорила: "Не девка у нас, а мощи ходячие, квелая, ледященькая".

И мама вздыхала, на нее глядя: "Тринадцать лет, а по виду десяти не дашь, ее подружки уже барышни, а наша Нюрка как цыпленок". Анюта чувствовала себя виноватой, что в такое тяжелое время стала для всех обузой.

Когда стихла стрельба, голодаевцы-соседи принесли радостную весть немцев и дух пропал, а по большаку вовсю идут наши войска. Все хором закричали: "Домой, домой, немедленно домой!" Домна подхватила Анюту на руки и отнесла на подводу. Говорила, что легче снопа ноша. Домне приходилось и мешки с картошкой и мукой таскать.