Александр Мишарин - Белый, белый день

И тут же Иван отчетливо вспомнил свой недавний сон. Даже не сон, а что-то более живое, конкретное, почти осязаемое!.. Он - совсем маленький, лет пяти, с кружевным крахмальным воротничком поверх бархатного костюмчика... Чаепитие у бабушки - еще совсем не старой, а стройной, по-женски милой. А рядом с ней подруга еще по Шанхаю, Анна Георгиевна. Крупная, светловолосая, смеющаяся. Такая поразительно живая и энергичная. В самом расцвете сил...

"Вашу бабушку как звали?" - услышал он свой голос.

"Анна Георгиевна! Меня в ее честь и назвали..."

Боже! Это же было вчера!.. Он точно помнил, как ярко горел свет в большой комнате. Как сверкал на солнце старинный серебряный чайник, который давно уж запрятан где-то на антресоли. Он потемнел от времени, а отчистить, придать ему прежний блеск, все руки не доходили.

- До чайника ли тут было?.. Все эти годы, - вслух произнес Иван Васильевич.

- О каком чайнике вы говорите? - не поняла Аня и тут же замолчала, потому что побледневшее лицо Ивана Васильевича стало каким-то напряженно-болезненным.

- Извините, мне когда-то сделали операцию... нейрохирургическую... на открытом мозге. В Чите. Я еще служил в армии... - Макаров-Романов говорил и говорил. И не мог остановиться: - Майор Братищев сделал. Великий военный нейрохирург. Мы его похоронили лет пять назад. Все-таки спился в своей Чите...

- Так вы больны?

- Нет! Нет! - замахал руками Иван Васильевич. - Операция прошла блестяще! Но она добавила мне... - Он на секунду задумался, глядя перед собой.

- Задели что-то? - еле слышно, одним дыханием, произнесла Анечка. Она была серьезна и тоже чуть бледна.

- Да, да! Что дало мне... какие-то дополнительные возможности! Даже не возможности! Я не знаю, как это назвать...

- Вы стали видеть... что другие не видят? - успокаивая его, проговорила девочка.

- В общем, да! Особенно это помогает мне как хирургу. Я вижу всю картину в целом. Пусть на мгновение! Пусть не каждый раз. Но эту способность я давно за собой замечаю!

- А почему вы заговорили о дедушке? - напряглась Анечка.

- Потому что мне показалось... что он обладает этим в гораздо большей степени! Но он... не хочет! - Голос Ивана Васильевича вдруг перешел почти на фальцет. На задавленный крик внезапно понявшего что-то крайне важное. - Он видит не только человека. Но подлинное прошлое. По дням! По минутам. По секундам. И притом совершенно необязательно какие-то исторические факты... А любой день! В любом месте, в любое время...

- Но у него страшно болит голова, когда он вызывает в себе это виде2ние...

- Не виде2ние, а ви2дение! - Иван Васильевич схватил руки девочки и начал быстро и горячо их целовать. - Поэтому, боясь этих головных болей, он инстинктивно, не отдавая себе отчета... и купил... как бы случайно этот порошок!

- Да, да... После таких сеансов дедушка несколько раз вынимал эти два пакетика, но так и не решился.

- А вы украли их? - глядя ей прямо в глаза, спросил он.

- Да! Да! - почти счастливо выкрикнула Анечка. - Ему нельзя! А со мной ничего не случится...

- Случится, - еще раз поцеловал ее руки Иванушка. - Обязательно случится! Если вы не поставите на этом... - Его голос поднялся и вдруг приобрел неожиданную силу. - Крест! Навсегда...

Она прижалась к нему. К его широкой груди. Как к последней защите. Вздрогнула всем телом, раз, другой... А потом только соленый, прекрасный, неожиданный привкус первого поцелуя остался на их устах.

Потом еще одного! И еще, и еще...

VIII

"Павел Павлович Кавголов". - Он написал свою фамилию, имя и отчество на новом, еще не тронутом листе бумаги, прочитал раз, другой... Словно всматривался в эти три слова, как в какую-нибудь древнюю криптограмму.

"Почему именно такая фамилия? Такое имя... и отчество? Что они должны были значить? И значат ли вообще что-нибудь, кроме случайного сочетания трех слов?"

Он принял их в детстве и никогда о них не задумывался... Имя как имя! Фамилия как фамилия!

"Кому какая фамилия на роду написана? Что называется - досталась от предков".

П.П. подошел к окну, потом снова сел в кресло. Закрыл глаза... Но сон не шел. Так же, как не проходила какая-то душевная дрожь. Почти озноб.

"Я знаю свой род, - думал П.П., - с прапрапрадеда-золотоискателя из Киренска. Это почти рядом с Ледовитым океаном. Его так и звали - "киренский волк". Он выслеживал матерых, удачливых золотоискателей. Убивал их, а золото брал себе. Разбогател он за какие-нибудь два года, в буквальном и переносном смысле - страшно! Купил дома в Иркутске, Троицкосавске и Кяхте. Держал подвозы по Лене и Енисею.