Борис Можаев - Тонкомер

- Это вы чересчур хватили.

- Вы думаете - я пьян?

- Да нет. Сгущаете краски, как пишут в газетах. Очерняете.

- Побывали бы в моей шкуре, так запели бы другим голосом. - Силаев налил в стопки водки и выпил, не дожидаясь меня.

6

- Да, служба... Так вот, мало-помалу мы с Наташей и сближались. Надо вам сказать, что у Наташи была старшая сестра Оля, вся в мать - степенная, важная, обходительная. Она уже заметно полнела и была, как говорится, девкой на выданье. Работала она в лесной конторе не то плановиком, не то учетчиком каким-то. И вот мне сказали, что за Олей ухаживает Игорь Чесноков, чуть ли не начснаб завода. Он был моим ровесником. Когда-то мы с ним вместе учились в вечерней школе. А теперь ему пророчили чуть ли не пост замдиректора, и звали его в управлении не иначе как "наш Чеснок" или "Чесночок". А Марфа Николаевна души в нем не чаяла, даже за глаза называла его "они", а иногда с ласковой усмешечкой добавляла - "мой зятек". После возвращения на завод я с ним не виделся, да, откровенно говоря, и не старался увидеться.

И вот вдруг в нашем доме объявляется полный аврал. Игорь придет! Марфа Николаевна и Ольга протирали полы, окна, сменили занавески; а в большой комнате, где стояла Олина кровать, надели новые чехлы на подушки, достали какое-то замысловатое покрывало, такое огромное, что его хватило бы три кровати накрыть. Заграничное, что ли? Скатерти накрахмаленные, с хрустом... Раму трюмо смазали деревянным маслом - блестит...

А Наташа все ходит, подсмеивается над матерью и сестрой и всякие уморительные рожи строит. "Женя, у нас, - говорит, - праздник - вознесение Чеснокова. Мама, а христосоваться будем?"

Наконец настал вечер. Сестры ушли в большую комнату наводить свои наряды. Дверь в мою комнату была приоткрыта, и я слышал их разговор. Наташа все подсмеивалась и задиралась. Оля отмалчивалась. Вдруг Наташа закричала:

- Ой, Оля, твой снабженец идет!.. Костюм новый, а на лице такая важность, ну - кот-обормот.

- Завидуешь? - равнодушно спросила Оля.

- Ха! - ответила Наташа. - Было бы чему! Не только позавидовала отбила бы. Да он того не стоит: ему только подмигни - он и хвостом завиляет.

- Тебе, конечно, подай тигра с полосками на груди, - лениво отвечала Оля. На меня, должно быть, намекала.

Тут вошел Чесноков. Наташа стукнула мне в стенку, и я вышел. Мы поздоровались с Чесноковым как старые приятели. Я заметил, что он сильно изменился. Раньше он был худой, но жилистый; на заводе и в школе мы его прозвали "Репей". Цепкий он был. Бывало, станешь с ним бороться, вцепится в тебя - убей, не отпустит... Теперь он раздобрел, и даже его скуластое лицо стало круглым, как брюква.

Наташа подошла к нам, сделала удивленную мину и спрашивает меня:

- Вы знакомы с моим бывшим женихом?

Чесноков хоть и покраснел, но ответил с достоинством:

- Я в бывших еще не ходил.

- Ну так будешь! - задорно сказала Наташа.

- Хорошо, запиши на очередь, - отбрыкался тот. Ольга засмеялась, а мне, признаться, неловко стало. А Наташа уже схватила нас под руки и потащила на улицу: "Марш в парк!" А потом посмотрела на Чеснокова и говорит:

- Почему ты пыльник не надел?

- А зачем?

- Чтобы костюм не испачкать... - И снова хохочет.

В парке мы взяли по лодке и устроили гонки. Я не ожидал в Чеснокове встретить такого ловкого гребца. Мы долго носились по озеру почти наравне. Но я заметил протоку, свернул в нее и оторвался от Чеснокова.

Наташа была довольна больше меня. Она встала на носу лодки и начала кричать и размахивать руками. Но лодка наша уткнулась в берег, и Наташа упала прямо на меня. Тут я ее впервые поцеловал. Она снова притихла, посерьезнела, как тогда в комнате, и сказала шепотом:

- Я знала, что так будет.

И в тот момент, когда мы целовались да обнимались, Чесноков разогнал свою лодку и с ходу врезался в нашу. От сильного толчка мы чуть не вывалились в воду. Я обернулся и увидел Чеснокова; он был до того зол, лицо такое красное, что казалось, вот-вот волосы на его голове вспыхнут.

- Мы, кажется, вам помешали, - прошипел он. А Наташа смеется и говорит:

- Нисколько! Целуйтесь и вы за компанию.

- В советах не нуждаемся, - процедил сквозь зубы Чесноков, развернулся и яростно налег на весла. Я видел, что Ольга готова заплакать, и сам не понимал, в чем дело.

- Отчего такой злой Чесноков? - спросил я Наташу.

Она в ответ:

- Наверное, цепочку от часов потерял.

Вскоре мы позабыли и про Чеснокова, и про все на свете. Мы бродили по самым безлюдным местам парка до тех пор, пока сторожа не начали свистеть, выгонять загулявшихся. Мы уходили последними. Помню, подходим к мостику через протоку, Наташа вдруг сворачивает с дороги и мчится под откос. "Не хочу по мосту! - кричит. - Вброд, вплавь хочу!"