Юрий Нагибин - Самый медленный поезд

И тут будто шквал налетает на товарняк.

Платформы с орудиями, танками, "катюшами",

могучая техника, победоносно сработавшая

на решающем участке второй мировой войны,

мчится вдогон за отступающим противником.

Пассажиры дачного вагона бросаются к окнам. Восторженно, нежно, гордо и радостно провожают они взглядом громадные орудия, танки с иссеченной броней, зачехленные "катюши". Но вот пошли вагоны с пехотой, и пассажиры машут руками, платками, шапками

- Наши будущие победы!.. - говорит артистка, ненароком смахнув слезу.

Промчался эшелон, и пассажиры возвращаются к прерванному завтраку.

- Эх, одного не хватает, - говорит одноглазый, - стопочку за победу!

- Правда твоя, - подхватила тетя Паша, - я ее, дьявола, в рот не беру, а сейчас бы не отказалась!

- Погодите! - вдруг говорит человек с усиками. Лезет за пазуху куртки и достает сверточек, тоже обернутый в газетную бумагу.

Повторяется та же процедура; словно листья капусты отделяются

обертка за оберткой под напряженно-заинтересованными взглядами

пассажиров, и на свет появляется крошечная бутылочка с прозрачной

жидкостью.

- Чистый, медицинский, - застенчиво объясняет человек с усиками.

- Спиритус вини! - говорит корреспондент.

- А еще говоришь, что все потерял! А ну, бабы, доставай наперстки! смеется тетя Паша.

Спирт сливают в пустую бутылку, разбавляют водой и

делят между присутствующими, мужчинам побольше,

женщинам на донышке.

- За нас всех! - говорит тетя Паша.

- За победу! - провозглашает одноглазый.

- И за того, кто появится! - адресуясь к жене бригврача, говорит корреспондент.

Все пьют.

А когда выпили, черненькая вскакивает с каким-то лихим зазывным возгласом и, заломив руки, начинает притоптывать, напевая:

- Эх, поеду я в Ленинград-городок!..

Артистка достает аккордеон играет плясовую. Почти. не сходя с места, черненькая пляшет и пляшет искусно,сзадором, с огоньком, трясет по-цыгански плечами. глаза ее влажно блестят, вся она будто вспыхнула изнутри, стала красивой.

На печально-сосредоточенном лице девочки одноглазого тоже загорается улыбка. Заметив это, одноглазый парень растроганно берет ее крошечную ручку в свою огромную пятерню. И в его взгляде, обращенном на черненькую, появляется что-то...

И снова меркнет свет от намчавшего эшелона наступающих войск...

...Возле путей сообщения бродит, собирая щепочки, девочка, поодаль возится с какой-то корягой корреспондент, с отстутствующим видом бродит человек, который все потерял. У штабеля гнилых шпал одноглазый парень разговаривает с кондукторшей. Они имеют право на эту предышку, возле них порядочная груда щепок.

- Да я сама знаю, что в Ленинград пропуск нужен, - говорит черненькая. - Мне бы Нину Петровну до Москвы довезти, а там видно будет...

- А ты давно ее знаешь?

- По госпиталю. Я и мужа ее знала. - Голос ее становится таинственным и значительным. - Он был на двадцать годов ее старше, весь уж белый, а любили они друг друга, как только в кино показывают!

- Я бы тоже мог так любить, - подчеркнуто говорит одноглазый, - как в кино.

- Куда тебе! Тут особое сердце нужно!

- Нешто вы знаете мое сердце? - обиделся парень.

- Ладно, не подъезжай. Видали мы таких, - ощетинилась вдруг черненькая. - Местов свободных нет!

Неподалеку группа пленных немцев под охраной часового чистит снегом пищевой котел.

Дочка одноглазого потянула примерзшую к земле веточку, но ей не по силам ее отодрать. Это замечает один из пленных, пожилой, в очках с одним разбитым стеклом. Он приходит на помощь девочке.

- Куда? - кричит часовой, хватаясь за автомат. Немец, будто не слыша окрика, отдирает веточку от земли и отдает ее девочке.

- Спасибо, - хмуро говорит девочка.

Пленный смотрит на нее и возвращается к своим товарищам.

"Фриц, а ведь тоже чувствует!" - подумал про себя часовой.

...Одноглазый с глубоким укором смотрит на черненькую.

- За что так? - говорит одноглазый.

К ним подбегает девочка с охапкой щепок. Обиженное выражение вмиг оставляет лицо одноглазого парня, он снова - весь доброта и трогательная нежность.

- Вот молодец! - говорит он. - Да этим не то что печку, цельный паровоз можно накормить!

Он подбирает с земли чурки и вместе с дочерью направляется к вагону.

- Эй, боец! - окликает его черненькая кондукторша. Он оборачивается.

- Ты того... не сердись, - говорит она тихо, смущенно. - Есть в тебе такое сердце...

...Вагон. Парень сваливает свои чурки у печи, девочка - свои, корреспондент притаскивает огромный сук, кондукторша - несколько березовых полешков. Последним появляется человечек, котрый все потерял. Он долго шарит по карманам, достает кусочек коры и аккуратно присоединяет к остальному топливу.