Евгений Опочинин - Рассказы

- Посылались-с, да не идут... Говорят: "нам барыню надо", - настаивала горничная.

Ольга Платоновна презрительно повела плечами, еще выше подняла голову и пошла в переднюю.

Там сразу ее поразил необычайный запах - смесь сырой одежды, смолы и дыма. "Маркиза поднесла к носу кружевной платок, надушенный "Senteur du soir", и приблизилась к мужикам, прижавшимся у входных дверей. Их было всего трое. Два старика стояли, вытянувшись и не шевелясь, словно на смотру. Третий, еще не старый, с небольшой темной бородкой и смелыми глазами, выдвинулся вперед, приняв небрежно скучающую позу человека, которому приходится долго дожидаться.

При входе барыни они чинно и истово отвесили по поклону, - но молчали. Ольга Платоновна ждала.

- Что вам нужно? - не выдержав этой странной паузы, спросила она сквозь платок.

- К вашей милости! - встряхивая волосами, торопливо заявил передний мужик, словно он только и ждал этого вопроса.

- К вашей милости! - с поклоном поддержали старики.

- Вижу, - едва выронила "Маркиза".

- Потому как дорогу загородили... Ходить стало негде... Вот мы и пришли, чтобы, значит, дозволили опять... Потому дорога спокон-веку, еще при господах, а теперь загородили...

Мужик страшно торопился и путался, жестикулируя коричневыми руками. Ольга Платоновна слушала и ждала, что скажет дальше "депутат", как она про себя презрительно окрестила мужика. Тот, однако, замолк, но, видимо, сильно волновался.

- Ну, и что же? - снова холодно и ровно выронила "Маркиза".

- Знамо, открыть надо, - решительно заговорил "депутат". - Потому что это? Глупость одна! А нам ходить негде, - неожиданно закончил он и остановился с открытым ртом.

Ольга Платоновна дрогнула при слове "глупость", но больше ничем не выдала себя.

- Ступайте! - закончила она аудиенцию и поплыла из передней, но, не дойдя до дверей, обернулась и спросила "депутата":

- А ты кто, любезный? Как тебя зовут?

- Я то? - переспросил мужик. - Из Конева я, Лихой, Иван Прокофьев.

- Это и видно, что ты Лихой! - заметила "Маркиза" и вышла из передней.

Мужики переглянулись, пошептались, покачали головами и, повернув к выходу, застучали своими грузными сапогами.

На другой день утором калитки в парке оказались аккуратно снятыми с петель, замки сломаны, и по аллее-дороге постарому тянулись мужики и бабы. Когда Памфил доложил об этом Ольге Платоновне, она пожелала лично удостовериться в мужицкой дерзости и пошла в парк. Навстречу ей в аллее попался Лихой. Он, как ни в чем не бывало, в виде приветствия помял на голове свою клокатую шапку и прошел мимо, сохраняя на лице серьезно-деловое выражение.

- Это ты, любезный, снял калитки? - вдогонку спросила его "Маркиза". Лихой обернулся, почесал зачем-то в затылке и, не торопясь, ответил:

- Калитку-то? Я это... Кому больше-то? - Народ у нас несуразный, боятся...

Выходило так, как-будто бы Лихой не сознавал, что совершил что-нибудь противозаконное, недозволенное, а сделал лишь необходимое дело только потому, что кроме него его некому было сделать.

Ольга Платоновна загорелась ненавистью и в первый раз в жизни обратилась в суд, передав "дело" адвокату. Лихого посадили за самоуправство на месяц. Он высидел и вернулся домой из-под ареста пополневшим и даже будто поотчистившимся. И в тот же день, как он вернулся, калитки снова были сняты. "Маркиза" велела их повесить, но это им не помогло: кто-то невидимый ночью опять убрал их с места, бережно прислонив к решетке. И словно нарочно, по аллее-дороге теперь безостановочно шел народ и асе смотрели на окна "замка". "Маркизе" казалось, что это вызов, и она выходила из себя. Она послала остановить движение по запрещенной дороге, но ея посланный Памфил и рабочие ничего не могли или не хотели сделать и возвратились ни с чем. - В суд Ольга Платоновна больше не подавала: она решила выждать, пока попадется на месте преступления невидимый самоуправец, и ограничилась тем, что каждый день, утром, выходила в парк и гуляла по спорной адлее, надеясь своим гордым присутствием устыдить "наглых" мужиков. Но они, эти "наглые" мужики, видимо, не хотели понимать намерения "Маркизы": они совершенно спокойно встречались с ней, кланялись и шли своей дорогой.

Как на грех, случайно или умышленно, постоянно встречался с ней и Лихой... Но Ольга Платоновна с ним больше не говорила, а он мял свою клокатую шапку и с деловитым видом проходил мимо.

Однако, всему бывает конец, - кончилось в один вовсе не прекрасный день и дело о калитках...

Стояла унылая снежная и мокрая зима, когда однажды вечером ночные сторожа "Маркизы" привели к ней преступника, ломавшего замки у калиток парка. - Это был Иван Лихой: его застали на месте преступления, когда он сбивал замки.