Георгий Осипов: Метаморфоза Мадам Жакоб

"Ну как?" - певучий сопрано Виверовой звучал даже кокетливо. Они с баронессой, видимо, уже закончили свои тайные переговоры и вернулись в комнату. Баронесса сильно сутулилась, её развезло от сухаря. Теперь к её тику добавилась еще и икотка. Она ходила вокруг купеческого стола, содрогаемая тем и другим, будто испорченный биоробот. Увы, я ничем не мог ей помочь.

"Как тебе западная продукция, западная жизнь?" - повторила вопрос Виверова лично мне, и я еще раз отметил что-то распутное и двусмысленное в нотках её голоса. Похоже, она была серьезно убеждена, что у себя в провинции я таких изданий видеть не мог.

"Та! Труба!" - воскликнул я по-колхозному, не желая выводить тетеньку из заблуждения. - "В особенности аппаратура..." Тут я изобразил на роже что-то вроде гримасы гоголевского Янкеля.

"То-то", - мой насмешливый восторг был явно принят за чистую монету. Горделиво покачивая оплывшими боками сорокалетняя Виверова утащила каталог в другую комнату, где, надо понимать, находилось у нее хранилище ценностей. Вскоре она вплыла обратно, прижимая к оплывшему (ей, таки, было уже четыре с лишним) бюсту, всунутый для сохранности в целлофановый пакет номер журнала "Пари-Матч". Наверняка "коры" подарили, осенила меня догадка, но я воздержался от вопроса.

Все снова расселись на диване, устраиваясь так, чтобы каждому было видно. Гуля пролезла с ногами в самый угол, к покрытой дорогим ковром стене, там она раздвинула ноги в давно не стиранных бежевых штанах из микровельвета, заправленных в шерстяные гуцульские носки с узорами. "Соня" тоже поджала под себя и без того короткие ноги, и сразу стала похожа на калеку-"утюга". "Пари-Матч" она положила себе на коленки, как малюсенького чучмека в юрте, "Соня" знала французский. Я тоже. Но "Соня" этого не знала. Говоря словами Чендлера.

Её муж Витя обнял её за плечи, словно собирался позировать для газеты "Русская мысль". Портфолио с диссидентскими парочками надлежит распространять в казармах, чтобы солдаты не приставали друг к другу с эрекциями. Обняв "Соню" за плечи, Ревякин все также хмуро уставился в одну точку перед собой, непонятно было, куда он смотрит, ведь он был косой. Сыновья Дрочиглаза и таксы "Сони" стояли у стены, словно жертвы, которых никто на самом деле не собирался расстреливать. А несчастная баронесса, тем временем, растянувшись на дальнем стуле, продолжала икать и дергаться.

Основная сенсация в журнале касалась неофициальной выставки работ фотографа Сычева. Как обычно на квартире в одном из московских переулков живет Йог-Сотхот. Бакалубака Нуар. Барон Самди. Давид Григорьевич Шандорович. Кое-как схваченные фигуры милиционеров - не добрых и не злых, естественных, как отечественная косметика; у сотрудников милиции, "копов", вообще гораздо больше в облике и манерах человеческого, чем у тех, кого они, якобы, удушают... Пьяницы-ветераны с наградами, фигуристая русская продавщица в белом халате, действительно похожая если не на Джейн Мейсфильд, то на Диану Дорс. Лучше пусть тебя разглядывают, чем проглядят. Мэй Вест. Лагерное кладбище, где похоронен вольнодумец Галансков, умерший от язвы, подобно множеству других двуногих ("Я не хочу лысеть" - вспомнилась мне строка из его "человеческого манифеста", и я с удовольствием потрогал свои густые с блеском кудри); грязь, мусор, смерть - словом, все то, чего навалом в любой точке земного шара, зараженного чрезмерным количеством людей.

Далее шел черно-белый разворот - за столом, уставленным посудой и цветами в вазонах, сидели, позируя, мужчины и женщины. Кто-то приветствовал читателей "Пари-Матч" возможно давно истлевшей ручонкой, кто-то покуривал, улыбаясь серым ртом в объектив. Мне не было видно, что там про них написано, но я немедленно догадался, что предо мною представители истинного антисоветского и нонконформистского течений.

- Этот слева - Зиновьев, - принялась оглашать имена знайка "Соня".

- Зи-нов-ев, - словно эхо вымолвил я с благоговением.

- А это, - продолжала знайка, - Георгий Николаевич Волосянкин со своей Наташей (снимок был сделан так, чтобы не показать огромное пигментное пятно на лице автора антисоветского пасквиля "Три капли собачьей мочи для Булата"), в кресле - Веня Ерофеев...

- А это кто? - поинтересовался один из сыновей о человеке в белой рубашке и узком галстуке.

Мне приглянулись его тщательно уложенные волосы. Судя по возрасту, он носил прическу этого фасона, не изменяя ему, года, наверное, с 66-го. И Битлз, и Стоунз, и Скотт Уокер носили такие стрижки, а еще совсем забытый сегодня голосистый певец Пи Джей Проби...