Лев Овалов - Болтовня

Мы захватили санки, дождались трамвая и прямиком отправились на Воробьевы горы.

Нам обоим одинаково весело. Перебивая друг друга, мы заразительно смеемся, и оба равно счастливы - и внук, сидящий на санках, помахивающий длинной хворостиной, и запыхавшийся, везущий санки дед.

Мы несемся как угорелые, с разбегу я не замечаю людей и налетаю на целую компанию ребятишек.

- Расступись, расступись! - залихватски кричу я, вмешавшись в шумливую толпу.

- Здорово ты разбушевался! - слышу я знакомый голос.

Ба, да здесь Валентина!

- Скажите-ка лучше, Валентина Владимировна, зачем вы здесь очутились? прикрикиваю я на нее.

- Лыжи, лыжи, лыжи! - хором отвечает вся ее компания.

- Отлично, Валентина Владимировна, - говорю я, - на лыжах еще успеете накататься, а пока я вас мобилизую: извольте-ка побегать с вашим племянником, сил моих больше нет.

Я вручаю Валентине внука. Вся компания, окружив Леву, весело уносится прочь.

Я опираюсь о дерево и с удовлетворением оглядываю окрестность.

Везде смеющиеся молодые лица, снег похрустывает под ногами, мороз пощипывает носы, и, уж конечно, больше всего достается моему носу.

Я поворачиваюсь в сторону Москвы, и мысли мои снова возвращаются в типографию.

Мы не узнаем ее, мы, старые рабочие, знающие ее всю вдоль и поперек. Придя к нам, новый директор не издал никаких приказов, упаси бог, а зашел в наборную, поздоровался, остановился около моего реала и сказал:

- А ну-ка, братва, попробую: не разучился ли я набирать?

Ничего, набрал объявление. Свой парень.

Стали думать о производстве. И как думать! Заикнулся Якушин на производственном совещании о припрятывании отдельными наборщиками инструмента, а новый секретарь тут как тут. "Прошло, говорит, время, когда инструмент прятали..." И все мы, как один, следим друг за другом: только спрячь теперь! Жаренова уже два раза оштрафовали.

Я набираю объявления. И не успел я на производственном совещании молвить, что, прежде чем объявление делать, заранее надо набросать карандашом рисунок набора, как на другое же утро было отдано распоряжение: ни одного объявления без предварительного наброска, - теперь работу по три раза не переделывают!

Не хватает у нас машинных наборщиков. Директор выделил два десятка ручников, и ребята засучив рукава взялись за учебу - учатся работать на линотипе...

Да что же это такое? Или мне сегодня весь день знакомых встречать?

Навстречу мне Настя Краснова, комсомолочка наша, с. Архипкой на лыжах бегут.

- Добрый день, Владимир Петрович! - крикнули они и хотели свернуть в сторону.

Шутки шутите!

- Нет, брат, шалишь! - крикнул я и поманил их к себе пальцем.

- Ты о чем меня вчера просил? - строго обратился я к Архипке.

- Известно о чем, - деловито ответил он. - Всегда об этом просил. Надоело тискать, а вы набору поучить не хотите.

- Поучить просишь, а сам от меня удрать сейчас хотел? - заворчал я на него.

Архипка смутился, Настя покраснела.

- Ну ладно, ладно, сыпьте! - отпустил я их. - На будущей неделе возьму тебя к себе прописные подавать.

Ребята просить себя не заставили. Точно я им пятки салом смазал, миг и скрылись за поворотом.

Чудесный парень Архипка!

И, самое важное, никаких разговоров о пенсии. Какая тут пенсия, когда на биржу требования летят.

Однако холодно.

Я тру себе нос и с нетерпением дожидаюсь возвращения внука: уж не случилось ли чего-нибудь с ним?

Но вот и они. Кудлатые пряди волос выбились у Валентины из-под шапочки, она запыхалась и все-таки громко хохочет. Не доезжая десятка шагов, Левка соскакивает с саней, кубарем падает на снег, поднимается, весь в снегу, со сползшими с рук варежками, болтающимися на шнурке, и быстро-быстро семенит ко мне.

- Как она тебя покатала? - спрашиваю я внука, кивая на Валентину.

Валентина подтаскивает ко мне санки и стремглав бежит прочь, боясь, что я ее опять задержу каким-нибудь поручением.

Но ее останавливает Лева:

- Тетенька-тетища!

Валентина останавливается и издали кричит:

- Ну?

- Приходи ко мне играть, - приглашает ее племянник.

- Ладно! - отвечает тетища, исчезая под горой.

Мой внучок поеживается. Становится холодно, ему хочется есть.

Крепко держа меня за руку, Левка поднимает кверху розовое курносое личико и настойчиво кричит:

- Солнышко, нам холодно!

- Ничего, брат, весна не за горами, - утешаю его я, сажаю к себе на плечи и бегом направляюсь к трамвайной остановке.

* * *

Весело потрескивают в печке пылающие дрова.