Лев Овалов: Двадцатые годы

- Да у меня и пуговицы-то... - несмело сказал Рыбкин и улыбнулся. Постой...

Он сунул руку за пазуху, достал газету, разорвал пополам и протянул мальчику. В те голодные годы, особенно для мужчин, газета тоже была драгоценностью.

- Не серчай, больше нечего, - сказал он, виновато улыбаясь. - Но ежели на память...

- Спасибо, - сказал Славушка и спрятал газету в карман.

- Вот и ладно, хоть почитаешь. Прощевай, теперь мне весь день отбрехиваться. - Он решительно потянул на себя ремни и захлопнул окно.

Славушка поднял с земли саквояж и посмотрел на мать.

- Куда ж теперь? - спросила она сына. - Обещали выслать лошадь, но как ее найти?

- А мы подождем, - сказал Славушка. - Пойдем в вокзал, не мы найдем, так нас найдут...

Вдали у пакгаузов стояли люди, было трудно рассмотреть, что они делают. Какой-то мужик прошел по перрону и скрылся. Вышел железнодорожный служащий, подошел к станционному колоколу, позвонил - неизвестно кому, неизвестно зачем - поезд продолжал стоять - и тоже ушел с перрона.

Вера Васильевна и Славушка вошли в зал для пассажиров.

- А ну как за нами не приедут? - тревожно спросила Вера Васильевна.

Они сели на диван.

- Ты хочешь есть? - спросил Славушка.

- А ты? - спросила Вера Васильевна.

- Не особенно, - сказал Славушка. - Вот чаю бы с печеньем...

- Ты у меня фантазер, - сказала Вера Васильевна. - Ты помнишь, когда ел печенье?

Тут в зал вошло довольно-таки странное существо в коричневой войлочной шляпе и грязном брезентовом плаще, из-под которого торчали веревочные чуни. Однако наиболее примечательно было лицо. Отовсюду торчала колючая белесая щетина, она ершилась и на подбородке, и на щеках, и даже лоб как будто зарос волосами, а из-под мохнатых колючих бровей поблескивали умные крохотные глазки.

Мужик походил по залу, остановился против Веры Васильевны, у него из рукава, точно у фокусника, выскользнул вдруг короткий кнутик, он постегал себя по ноге и внезапно спросил:

- Могет, ты-то и есть барыня, ась?

- Вы за нами? - обрадовалась Вера Васильевна. - Только какая же я барыня?

- Ну как не барыня. Только больно худа... - Он похлопал себя кнутиком по рукаву. - Поедем, что ли?

У коновязи переминалась пегая лошадка, запряженная в телегу.

- Хотели дрожки послать, да грязи убоялись, - объяснил незнакомец. Кланяться велели.

- Кто? - спросила Вера Васильевна.

- Известно кто, - сказал мужик, отвязывая лошадь. - Павел Федорыч.

- А вы кто же будете? - поинтересовалась Вера Васильевна.

- Мы-то? - удивился мужик, точно это было само собой очевидным. - Мы работники.

Он поправил сбрую, подошел к телеге, подоткнул сено под домотканую попону.

- Садитесь, что ли. Дорога дальняя.

- А вы кем же работаете? - спросила Вера Васильевна. - Кучером?

- Мы работники, Федосеем меня зовут, Федосом.

- Очень приятно, Федосей, - сказала Вера Васильевна. - А как по батюшке?

- А меня по батюшке не величают, - сказал Федосей. - По батюшке я только в списках, а запросто меня по батюшке не зовут.

Вера Васильевна и Славушка взобрались на телегу и утонули в сене.

- Ой, как мягко! - воскликнул Славушка.

- Тебе удобно? - спросила Вера Васильевна. - Застегни получше пальто, можно простудиться, ты слышал, дорога дальняя.

- Я уже не маленький, мама, - возразил Славушка. - И к тому же на мне калоши.

Федосей сел на грядку телеги, сунул под себя кнутик, дернул вожжами.

- Мил-лай!

- А как ее зовут? - спросил Славушка.

- Чевой-то? - спросил Федосей. - Вы об ком?

- Говорю, как ее зовут? - повторил Славушка, кивая на лошадь.

- Кобылу-то? - переспросил Федосей. - Эту Машкой, а дома еще Павлинка, та постатней, да не объезжена, хозяин на завод бережет...

- Это как на завод? - не понял Славушка.

- Ну, для хозяйства, для хозяйства, - сказала Вера Васильевна. - Та лошадь получше, вот ее и берегут.

- На племя, - разъяснил Федосей. - От ей потомствие будет получше.

Путешественники миновали станционные пакгаузы, миновали громоздкий серый элеватор, и Машка затрусила по широкой, плохо вымощенной дороге с глубокими колеями, полными жидкой грязи.

Федосей подстегнул Машку, повернулся к Вере Васильевне.

- Значит, ты и есть Федор Федорычева барыня? - полувопросительно сказал он и покачал головой. - Мы-то думали...

Он не договорил.

- Кто мы? - спросила Вера Васильевна.

- С жаной мы, - пояснил Федосей. - Мы с Надеждой шестой год у твоей родни...

- Так что же вы думали? - поинтересовалась Вера Васильевна.

- Думали, показистей будешь, - с прежней непосредственностью объяснил Федосей. - А ты и мала и худа, не будут тебя уважать у нас...