Борис Зайцев - Ариадна

Лапинская(Машину.) — Что надо сдeлать, когда васъ разлюбили?

Машинъ. — Вотъ… вы… барышня… опять.

Лапинская. — Нeтъ, пожалуйста.

Машинъ. — Да ужъ какъ сказать… ежели… да… (Дeлаетъ жестъ рукой, будто кого-то отводя.) Тогда чемоданы… укладывать.

Игумновъ. — А ежели тебя и не любили никогда, ну, а ты самъ… Э-эхъ, жизнь наша малиновая!

Машинъ. — Это ужъ, батюшка… (Улыбается). Что ужъ тутъ! (Разводитъ руками.)

Лапинская(задумчиво). — Если тебя разлюбили, то — чемоданы укладывать.

Саламатинъ(въ балконной двери). — Э, да позвольте…

Арiадна(медленно раздвинула портьеру. Тамъ видно зарево.) — Усачевка горитъ.

Перелeшинъ. — П-жа-р-ръ! И никакихъ рябчиковъ.

Игумновъ(вскакивая и оборачиваясь). — Фу, чортъ. Какъ пóлыхаетъ.

Всe толпятся у оконъ. Слышны возгласы: «А не Гаврюхино?» — «Нeтъ,

Гаврюхино правeй».

Саламатинъ(Арiаднe). — Это далеко?

Арiадна. —Двe версты. Лeтникомъ ближе.

Саламатинъ. — Ѣдемъ.

Арiадна. — Нeтъ. Не хочу.

Лапинская. — Если тебя разлюбили…

Игумновъ(взволнованно). — Тутъ насосишко есть… въ вашъ автомобиль можно?

Саламатинъ. — Есть! Черезъ пять минутъ трогаемся, черезъ десятъ тамъ. (Оборачивается къ Арiаднe.) У руля самъ.

Игумновъ. — Сейчасъ. Переодeнусь только. Леонидъ, твои сапоги надeваю. (Уходитъ).

Арiадна(Саламатину). — Сергeй хоть помогать будетъ… А вы?

Саламатинъ(вспыхивая). — Нынче ваше рожденiе. Не хочу ссориться.

Генералъ(направляясь къ выходу на террасу). — Чисто русская картина. Горитъ деревня, но мы, баре, обязательно должны принять участiе. Ибо и насосы, и таланты, и альтруистическiя чувства — все у насъ. А-ха-ха… Не могу утерпeть. Иду, лeтничкомъ.

Арiадна(садится въ креслe у открытаго окна.) — Идите, друзья, кто куда хочетъ. Я не двинусь.

Одни — чтобы итти, другiе, чтобы удобнeе было глядeть, — всe выходятъ на балконъ. Остается Перелeшинъ у столика съ виномъ.

Перелeшинъ(наливая рюмку). — И пусть волнуются. (Выпиваетъ.) Уд-дивительно, какъ полируетъ кровь.

Арiадна(какъ бы про себя.) — Страшенъ пожаръ въ деревнe. Господи, дeтишки какъ бы не погорeли… (Встаетъ, холодно.) А впрочемъ… не все ли равно? (Перелeшину.) Философъ — знай себe потягиваетъ.

Перелeшинъ. — И правъ. Пожаръ прогоритъ, и никакихъ рябчиковъ.

Арiадна. — Аркадiй Карпычъ, знаете вы, что такое смертная тоска?

Перелeшинъ. — Когда по векселишкe платить нечeмъ.

Арiадна. — Мнe разсказывали, у одного человeка зубъ болeлъ двое сутокъ. Это въ деревнe было, помочь некому. Онъ ходилъ, ходилъ, да изъ револьвера себe въ голову бацъ. И все тутъ.

Перелeшинъ. — Надо было iодомъ.

Арiадна. — Ужъ не знаю. (Минуту полчитъ, потомъ оборачивается на зарево.) Боюсь я пожаровъ.

Перелeшинъ. — Если отъ насъ далеко, то ничего.

Арiадна(вздрагивая, какъ бы отъ воспоминанiя). — Ну, такъ. Налейте рюмку. (Онъ наливаетъ, она беретъ, и съ этой рюмкой медленно, чтобы не расплескать, идетъ къ двери въ свою комнату.)

Перелeшинъ. — Куда-жъ это?

Арiадна(невнятно.) — Ничего… ничего. Простите.

Перелeшинъ. — Ф-ть! Въ одиночествe желаетъ дернуть. (Беретъ бутылку и протягиваетъ. Арiадны уже нeтъ). Могу еще предложить. А… а впрочемъ, нeтъ. (Обнимаетъ бутылку, и гладитъ.) Мам-мочку не от-дамъ! У сердца. (Пробуетъ засунутъ въ жилетный карманъ, не лeзетъ). Ну, ладно. (Встаетъ.) Мы на вольный воздухъ. Тамъ, пожары пожарами, а мы… для полировки крови.

Пошатываясь, идетъ къ выходу, все обнимая бутылку. Ему навстрeчу съ балкона Дарья Михайловна. Она входитъ торопливо, взолнованно.

Дарья Михайловна. — Право, такой ужасъ. Усачевка вся выгоритъ.

Перелeшинъ. — А вы уже… съ п’жа-ра?

Дарья Михайловна. —Нeтъ, дома была. Никого нeтъ? (Оглядывается). Я ложиться ужъ собралась, и вдругъ зарево это, набатъ. Слышите? (Вдали звуки набата.) Вы Сергeя не видeли?

Перелeшинъ. — Им-мeлъ, несравненное удовольствiе. Онъ, кажется, eдетъ на пожаръ. Равно и госпожа Ла. Лап-апинская.

Дарья Михайловна. — Ко мнe не зашелъ…

Перелeшинъ(уходя). — Этого не знаю. Не могу знать. (Уже съ балкона, громко и пьяно.) Не могу знать!

Дарья Михайловна(одна). — Во весь вечеръ не вспомнить… (Опускается къ столику.) Знаетъ, что я одна въ домe…

За дверью въ комнату Арiадны громкiе голоса, какъ бы шумъ борьбы.

Дарья Михайловна настораживается.

Игумновъспиной распахиваетъ дверь и за руку выволакиваетъ Арiадну.

Другой рукой пытается вырвать у нея коробочку.

Игумновъ. — А я тебe говорю: отдашь.

Арiадна(отбиваясь). — Отстань! Сумасшедшiй!