Борис Зайцев - На Афон

Немногочисленные русские обители, располагавшиеся в пределах прежних русских губерний и чудом уцелевшие после катастрофы 1917 года, в течение десятилетий оставались средоточием русской церковной жизни в свободном мире. В различных государствах возникали и новые русские монастыри, часто очень недолговечные. Можно назвать лишь два монастыря, созданных русскими беженцами в межвоенные годы и оставивших значительный след в истории русского православия и отечественной культуры, – Иноческое типографское братство в селении Ладомирова в Чехословацкой, затем – в Словацкой республиках и Богородице-Казанский мужской монастырь в Харбине, на территории Великой Маньчжурской империи.

Прежние же – знаменитая Успенская Почаевская Лавра, Мелецкий и другие монастыри в Республике Польша, Валаамский, Коневецкий, Трифоно-Печенгский и Линтульский монастыри в Финляндской республике, Печерский и Пюхтицкий монастыри в Эстонской республике, Свято-Духов монастырь в Литовской республике и многочисленные обители в Бессарабии – не имели в эти годы возможности активно окормлять русских изгнанников как в силу оскудения людьми, так и по причине политических обстоятельств и своей географической отдаленности от основных центров расселения русских беженцев.

Целое русское государство, раскинувшееся вдоль линий Китайской Восточной Железной Дороги, служащие которой, жившие в полосе отчуждения, не подпадали под действие местного законодательства и полностью сохраняли традиционный уклад жизни, существовало достаточно обособленно от европейских центров русского рассеяния. Русские владения в Святой Земле оставались в управлении Императорского Православного Палестинского Общества, формально подконтрольного архиерейскому синоду Русской православной церкви заграницей, а русские обители на Афоне, защищенные принадлежностью к Вселенскому Патриархату, продолжали свое традиционное существование, лишившись, впрочем, всяческой помощи из России, ибо их имения и иная собственность там оказались конфискованы в пользу большевистского государства. При этом Афонские русские обители оставались наименее труднодосягаемыми для посещения русскими беженцами, поскольку греческое правительство ограничивало их паломнические поездки не столь усердно, как делали это вчерашние подданные Русской Короны в прежних Царстве Польском, Великом Княжестве Финляндском и прибалтийских губерниях.

Сам Борис Константинович Зайцев единственным поводом к посещению Святой Горы неоднократно называл встречу с приехавшим с Афона и уже знакомым ему по литературному творчеству князем Димитрием Алексеевичем Шаховским:

«Года три тому назад встретил я в Париже молодого иеромонаха, которого знал еще в миру. Он побывал на Афоне, под влиянием посещения и принял монашество. Как раз перед встречей с ним, я от нескольких лиц слышал об Афоне. Захотелось расспросить и у него.

Он улыбнулся, слегка застенчиво.

– Я страшно занят, и через три дня уезжаю в Югославию.

– Ну, а все-таки.

Он несколько задумался.

– Вот разве послезавтра, перед литургией, только это рано… встанете ли вы? надо быть уже в половине восьмого у нас…

Я не люблю рано вставать. Но тут сразу согласился.

И в условленный час – парижским зимним утром, сине-туманным, шел узким проходом Сергиева Подворья, мимо образа преп. Сергия в аудиторию под церковью. Иеромонах встретил меня там.

Мы сидели на студенческой парте в полутемной аудитории, уединенно и негромко беседовали, т. е. говорил он, а я слушал. Разговор длился не более получаса – до звонка к литургии. Но какие-то слова, те самые, сказаны были.

Через месяц получил я греческую визу, а в конце апреля плыл уже на восток, „по хребтам беспредельно-пустынного моря“» [1] Зайцев Б. К. Вновь об Афоне // Возрождение, № 1655, 13 декабря 1929 г., с. 3. В записной книжке «На Афон» сохранился листок с перечнем изданий, просмот ренных Зайцевым при подготовке текста книги. По-видимому, книги эти были разысканы им в библиотеке Пантелеимонова монастыря. .

Князь Д. А. Шаховской прибыл на Св. Гору 3 (16) июля 1926 г. и остановился в Пантелеимоновом монастыре [2] Письмо матери от 3 (16) июля 1926 // Шаховской, архиеп. Иоанн . Биография юности. Установление единства. П.: YMCA-PRESS, Б.г. С. 110. . Судя по его письму матери, уже 17 (30) июля игумен Мисаил согласился его постричь, отложив утверждение этого своего решения до получения согласия еп. Вениамина (Федченкова) [3] Письмо матери от 17 июля 1926 // Там же. С. 111–112.