Вера Панова - Собрание сочинений (Том 3)

- Прошу убедиться! Вот они где, три копейки!

- Где, Павел Лукьяныч? - взволнованно спрашивает помбухгалтера и, бросив свой арифмометр, подбегает к Лукьянычу.

- Вот! - Лукьяныч вынимает из-за уха карандаш и указывает какую-то цифру в табличке.

- Вы подумайте! - говорит помбухгалтера и набожно уносит табличку к себе на стол.

- Только прошу вас, - говорит Лукьяныч Коростелеву, - рассказывайте по порядку, чтоб была полная ясность картины.

- В общем, Лукьяныч, - раскошеливайтесь.

И Коростелев рассказывает подробно, умалчивает только о нагоняе, полученном от Горельченко.

- Понимаете - подавай им кирпич, и только! Меня оторопь взяла: ну, думаю!.. И вдруг является союзник - колхоз Чкалова - с конкретной помощью.

- И вы сразу согласились! - говорит Лукьяныч.

- Почему же не согласиться?

- Я вас когда-нибудь научу жить? - спрашивает Лукьяныч.

- Нет, - говорит Коростелев. - Не научите.

- Напрасно, Дмитрий Корнеевич. Если бы я вас под неприятность подводил, а ведь это все легально и лояльно и в самых скромных размерах. Я сам не одобряю, если человек разжигает в себе большой аппетит: не при капитализме, слава богу, живем, ихние нравы нам не по климату - мы понемножку, в пределах законности!

- Вот честное слово, - говорит Коростелев, беря пресс-папье, - сейчас запущу.

- Ну что вы наделали, Дмитрий Корнеевич? Зачем согласились на предложение чкаловцев? Поручили бы мне... Их бы поманежить хорошенько, а потом предъявить меморандум: рабочая сила - силой, а кроме того, будьте любезны для наших служащих свининки, меда, то, се... У них меду - залейся, они же богачи, Дмитрий Корнеевич, миллионеры, а вы с ними церемонитесь!

- Слушайте, Лукьяныч, - говорит Коростелев, - если я узнаю, что вы что-нибудь вымогаете...

Он умолкает, не договорив: девушка-счетовод за соседним столом навострила ушки, помбухгалтера перестала крутить ручку арифмометра, прислушиваются к разговору... Не надо конфузить старика. При всех пережитках капитализма в сознании, Лукьяныч - великий специалист.

Поздно вечером Коростелев вернулся домой. Еще издали увидел - все три окошка ярко освещены. Обыкновенно в это время мать и бабка уже спали, умаявшись за день.

Коростелев мог бы жить в совхозе, но по холостяцкому своему положению предпочитал пока оставаться у матери на обжитом месте, где все подано-принято, не нужно думать о стирке, топке, стакане чая и прочей такой ерунде...

Бабка встретила Коростелева в сенях.

- В честь чего это у нас такая иллюминация? - спросил Коростелев.

- Гость тебя дожидается. Часа три уже сидит, байки рассказывает.

- Какой гость?

- Приезжий. Фамилию не разобрала.

Гость, услышав разговор, вышел в сени со словами:

- Дмитрий Корнеевич? Очень рад, будем знакомы: Гречка Иван Николаевич.

- Очень рад, - сказал и Коростелев, впотьмах пожимая гостю руку.

Вошли в горницу, на свет, и Коростелев был поражен великолепием гостя: на груди его сияли и переливались десятка два орденов и медалей. Левая щека была прорезана наискось глубоким шрамом, у левого уха не было мочки. Лет гостю было на вид не более двадцати пяти.

- Садитесь, будьте любезны, - сказал Коростелев.

На столе была постлана чистая скатерть, стояла еда.

- Я их просила кушать, - сказала бабка, - они отказались, ждали тебя.

- Покушать, бабуся, мы успеем, - сказал Иван Николаевич Гречка. Самое главное, бабуся, не угощение, а взаимопонимание и товарищеская поддержка между передовыми людьми. Вы согласны? - обратился он к Коростелеву.

- Да, поддержка - хорошая вещь, - ответил Коростелев, вспомнив сегодняшнее бюро.

- Я вам расскажу один случай, - сказал Гречка.

И рассказал, как часть, в которой он служил, вовремя пришла на помощь партизанскому отряду, теснимому фашистами, и как от этого худо было фашистам и хорошо нам. Лицо у Гречки было веселое, круглое, простодушное, шрам не портил его. Все, что Гречка говорил и делал, получалось складно, приятно - как надо. "Хорош парень, - подумал Коростелев. - Каким ветром его к нам занесло?"

- Издалека приехали? - спросил он.

- Из Белоруссии, - ответил гость. - Из замечательной страны Белоруссии. Председатель колхоза имени Сталина. Уходил на войну бригадиром молодежной бригады, только и всего; вернулся - избрали председателем. Такие в нашей судьбе на каждом шагу бывают чудеса... А порушили проклятые - всё как есть! Оставили голую местность и колодцы с трупами. Каждый дом, каждое строение ставь с самого начала. Сейчас ничего, туда-сюда, отдышались, самым главным обзавелись, государство сильную дает поддержку! А было такое - выйдешь, понимаешь, на пахоту, а пахать нечем! И сотни глаз смотрят на тебя - вдовьи глаза, сиротские глаза: указывай, мол, что делать, подавай выход из положения... Эх! Дмитрий Корнеевич, я вам расскажу один случай...