Во всем этом, товарищи, нет отдельной заслуги отдельного человека, ни агронома, хотя агроном у нас очень хороший, ни тем более моей, потому что я в совхозе без году неделя... Общее желание к работе и общая заслуга. Доярка ли, конторщица ли, - брала лопату и шла раскидывать снег, с охотой и старанием, во всякую погоду. И как раз в этот момент, когда я здесь отчитываюсь перед вами, наши люди работают на субботнике - расчищают луга. Выкорчевывают кустарники, срезают кочки, в заболоченных низинах роют канавы, чтобы отвести воду. Теперь до самой речки пройдет сенокосилка, сено будет убрано вовремя и быстро. Подробнее о работе с людьми скажет товарищ Бекишев.
У Бекишева на скуластом, обветренном лице проступают розовые пятна, когда он начинает говорить. Только по этим пятнам можно догадаться, что Бекишев волнуется, других признаков нет: говорит он ровным голосом, без коростелевского красноречия. Он убежден, что слова его правильны и дельны, но стесняется говорить пространно, не считает возможным отнимать много времени у этих занятых людей, которым еще столько докладов предстоит выслушать сегодня. Ему недостает горячей и простодушной веры Коростелева в то, что все происходящее в совхозе, до последних мелочей, должно быть интересно всем на свете так же, как ему самому.
О себе никогда Бекишев не говорит. Сколько бы труда он ни вложил в какое-либо дело, со стороны кажется, что это дело сделалось само или усилиями других людей, - до того незаметно, в тени держится Бекишев.
И сейчас он рассказывает о соревновании доярок так, словно не он организовал это соревнование, а кто-то другой. Рассказывает о том, что Настасья Петровна Коростелева, знатная телятница совхоза, взялась учить молодых девушек своей профессии, - словно не он поставил на партбюро вопрос о прикреплении молодежи к опытным специалистам. Он говорит, что с подготовкой кадров дело поставлено плохо: две комсомолки посланы на курсы ветеринарных фельдшеров, трое подростков обучаются каменщицкому делу, это всё, говорит Бекишев, а это капля в море. И нужна вся опытность собравшихся здесь людей, чтобы сквозь эти скупые слова разглядеть, как много сделал за короткое время молодой партработник Бекишев.
- Вопросы есть? - спросил Горельченко.
Вопросов не было. Подождав, Горельченко сказал:
- Доложите коротенько, товарищ Коростелев, об общем состоянии совхоза и, в частности, о ваших строительных планах.
Коростелев достал из нагрудного кармана новые листочки и стал докладывать. Обнаружил отличное знание постановления ЦК о животноводстве, приводил цифры, на память называл лучших коров - Брильянтовая, Нега, Мушка, Печальница... Он знал каждую: сколько молока она дает, и какое принесла потомство, и какое соцобязательство принято дояркой, обслуживающей эту корову... Люди улыбались доброжелательно, и это доброжелательство - Коростелев чувствовал - относилось не только к совхозу, но и к нему, молодому руководителю.
Нужно ставить новые постройки для скота. Лесоматериал есть, теперь задача - пустить полным ходом кирпичный завод, выработать столько-то штук кирпича и употребить его на такие-то первоочередные строения.
- У меня вопрос, - нервно сказала заведующая районо. - Учел ли товарищ Коростелев то количество кирпича, которое требуется для школы, строящейся на территории совхоза?
(Школу заложили до войны; этим летом, по плану, ее надлежало достроить.)
Нет, Коростелев не учел этого количества.
- Как же так? - сказала заведующая районо.
- Вопрос, - сказал председатель райисполкома. - Учли ли вы, что ваш завод наиболее мощный в районе и что до войны мы всегда были вашими заказчиками?
Нет, Коростелев и этого не учел.
- До войны, - сказал он, - совхозу не требовалось столько кирпича, поэтому он мог принимать посторонние заказы.
- До войны и нам не требовалось столько кирпича...
Председатель колхоза имени Чкалова надел очки и стал что-то писать в блокноте.
- На заводе людей не хватает, - сказал Коростелев, - мы еще думаем, где людей взять; как мы можем принимать заказы?
- Вы говорили о том времени, когда люди будут. И тогда мы придем с заказами. Учтите.
- Позвольте мне, - сказал председатель колхоза имени Чкалова.
Он встал. На заседаниях он всегда говорил стоя, хотя ему это нелегко, - вместо левой ноги у него протез. Коренастый, крепкий как дуб, уже немолодой человек, о котором председатели других колхозов говорят, что "чкаловский на своей деревяшке всех обскачет".
Читать дальше