Николай Переяслов - Я пишу - лучше всех

Вспомним, для примера, суть созданной Беккетом в 1952 году пьесы "В ожидании Годо", всё действие которой сводится к ожиданию кого-то, кого никто никогда не видел, не знает и не представляет, к т о это такой (или ч т о это такое?), но с чьим ожидаемым приходом связываются надежды на осуществление всех чаяний и желаний.

К моменту создания этого произведения наша страна уже ровно 35 лет жила в ожидании точно такого же Годо, которого, правда, мы именовали Коммунизмом, но которого - точно так же, как и героя пьесы Беккета - никто никогда не видел и не знал, какой он, хотя каждый и был уверен, что это именно то, что ему необходимо, чтоб эта жалкая жизнь наконец наполнилась пускай уж не счастьем, так хотя бы каким-нибудь его подобием...

В чем же суть литературы абсурда как творческого метода? Она, как поясняют словари, заключается в том, что данная литература "представляет мир как абсурд", дает "ощущение бессмысленности человеческой жизни". Главной отличительной чертой этой литературы является то, что "поступки, речи персонажей алогичны, фабула разрушается" (Советский Энциклопедический Словарь. - М., 1990).

Признаки именно т а к о г о "творческого" метода дают себя знать, например, в работе В.И. Ленина "Государство и революция", увидевшей свет в начале 1918 года. Обосновывая н е н а д о б н о с т ь г о с у д а р с т в а п р и к о м м у н и з м е, Ленин пишет: "Только коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, - "некого" в смысле систематической борьбы с определенной частью населения".

И, исходя из сказанного об отмене государства как носителя с и с т е м а т и ч е с к о г о н а с и л и я п о о т н о ш е н и ю к ч а с т и н а с е л е н и я, в другом месте делает итоговый вывод о том, что: "Коммунизм один только в состоянии дать действительную демократию". А демократия, говорит далее Ильич, это опять же таки есть не что иное, как "форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям".

Вот так-то. Ну, а "там, где есть насилие", там нет - чего? совершенно верно: там "нет демократии".

Таким образом, вырисовывается следующая картина: коммунизм, ликвидируя систематическую борьбу с населением, отменяет государство и приносит демократию, которая, являясь ничем иным как разновидностью государства же, несет людям опять же таки систематическое насилие над ними, свидетельствующее ни о чем другом, как об отсутствии демократии... (См.: В.И. Ленин. ПСС, том 33, стр. 89-100).

И надо сказать, что такая а л о г и ч н о с т ь выводов и р а з р у ш е н н о с т ь ф а б у л ы излагаемых доказательств таятся практически едва ли не во в с е х томах полного собрания сочинений вождя мирового пролетариата, творения которого были оставлены нам не просто как литературное наследие, но как р у к о в о д с т в о к д е й с т в и ю, как инструкция построения первого ГОСУДАРСТВА АБСУРДА на планете. Куда уж тут всем этим Введенским-Хармсам-Беккетам-Ионеско с их робкими опытами! Подлинный родоначальник л и т е р а т у р ы а б с у р д а - это он, наш добрейший "дедушка Ленин", всё ещё глядящий на нас сквозь амбразуру своего ласкового прищура с многочисленных памятников и портретов. Дедушка, замысловатая пьеска которого никак не доиграется до конца даже после того, как, казалось бы, уже давно опустили финальный занавес...

* * *

Придя в Правление, я переслал по факсу Валентину Федорову рецензию на его книгу. Поскольку он обещал оплатить её публикацию в "Литгазете", то просил предварительно показать ему написанное, что я и сделал. Я, конечно же, чувствовал, что такие люди, как он, то есть побывавшие в одном из верхних эшелонов власти, очень трудно воспринимают в свой адрес какую-либо критику со стороны (я ведь ещё не забыл, как тяжело, а вернее даже практически невозможно было убедить в необходимости исправления какой-нибудь хотя бы одной, самой откровенно неуклюжей строчки самарского поэта Александра Малиновского, - но он все-таки был "всего лишь" директором нефтеперерабатывающего завода, а тут человек посидел в креслах аж губернатора острова Сахалин и Председателя Правительства Республики Саха!..), поэтому я и не был особенно удивлен, когда, ознакомившись с содержанием моей рецензии, Федоров позвонил и сказал, что его не устраивает то обстоятельство, что часть написанного мной объема посвящена не ему лично, а общим рассуждениям, а также (и более всего!) то, что в рецензии наличествуют критические интонации. Что я мог ему на это ответить? Что я не могу писать положительные рецензии на плохие книги, даже если мне за это и обещают заплатить? Или что отрицательный пиар дает сегодня гораздо больший эффект, нежели переслащенная, как пилюля, заказная хвалебная рецензия?..