Николай Переяслов: Я пишу - лучше всех

Николай ПЕРЕЯСЛОВ

Я ПИШУ - ЛУЧШЕ ВСЕХ

Дневник литературного критика.

(Апрель 2001 - май 2002 гг.)

12 апреля 2001 года[Н. В.1]. ...Именно ТАК и не иначе! Покуда в сознании сочинителя не проклюнется и не разрастётся затем до размеров неколебимой уверенности игорь-северянинская формула "я - гений" или же вынесенное в название этого дневника убеждение "я пишу - лучше всех", он ещё никакой не писатель, а всего лишь, как говаривал когда-то Федор Михайлович Достоевский, так - штафирка. Во всяком случае, если бы во мне самом не было такой вот уверенности, я бы, наверное, давно уже сломался и, оставив сочинение своих статей и романов, занялся каким-нибудь другим делом. Потому что ничто так не подрывает творческие силы, как написание произведений "в стол", когда из года в год твой труд не приносит тебе никакой отдачи - ни моральной, ни материальной. Вместо того, чтобы вызывать потрясения общественного сознания, написанные "кровью твоего сердца" романы раз за разом выбрасываются из всех толстожурнальных редакций и издательств, слово твое остается никем не услышанным, жизнь скатывается куда-то всё дальше на обочину времени, а душа наполняется тяжким грехом уныния...

Но поглядишь на то, что сделано твоими собратьями или соперниками по цеху - нет, друзья мои, мелко копаете, всё-таки я пишу лучше вас всех, вместе взятых! И опять поверишь в то, что наступит-таки однажды тот день, когда, как сказала когда-то Марина Цветаева, и моим, отвергаемым ныне, романам и повестям "настанет свой черед".

(Понятно, что есть некоторая доля опасности и в том, что я сейчас утверждаю - ведь таким образом практически любой графоман может запросто убедить себя в том, что именно он-то как раз и "пишет лучше всех", да ведь и убеждают уже - скажем, те же Дмитрий Пригов, Владимир Сорокин или так называемые "куртуазные маньеристы". И если бы ещё они убеждали в этом только самих себя! А то ведь наше, доверившее свою культуру Михаилу Швыдкому государство, только, кажется, того и ждет, чтобы нашелся кто-нибудь, кто назовет дерьмо повидлом, дабы начать тут же кормить этим блюдом и весь народ...)

И тем не менее, не будучи убежденным в том, что именно ты пришел в мир, чтобы огласить ему утраченную Истину, нечего даже и браться за перо.

15 апреля, СВЕТЛОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ. Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав! Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав! Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!..

* * *

Сегодня - ПЕРВАЯ ПАСХА ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ, и чтобы не пролежать её на диване перед телевизором, я решил поехать в город Старицу Тверской области к игумену отцу Гермогену. Сначала мы хотели приехать сюда все втроем - я, Марина и Алинка, но неделю назад мои женщины вдруг ни с того, ни с сего разболелись - у одной начались проблемы с позвоночником, а другая свалилась с температурой под сорок. Но я подумал, что если останусь в Москве, то буду сидеть с ними дома и ни в какой храм без них не пойду, а поэтому попросил у них прощения и отправился в Старицу один. Несколько лет назад я служил здесь в храме Святого Ильи-пророка псаломщиком, потом о. Гермоген начал возрождать к жизни Старицкий Успенский монастырь, в котором когда-то начинал свое служение Первый Патриарх Руси святой Иов, и хотел, чтобы я тоже принял постриг, и мы бы с ним занимались этим делом вместе. Но у меня в Самаре к тому времени уже делала свои первые шажки Алинка, и потому летом 1994 года я оставил батюшку одного и отправился на берега Волги создавать свою семью (о чем ещё ни разу за все эти годы не пожалел). А вот батюшка на меня за это долго обижался, но в нынешнюю встречу был откровенно рад и все эти два дня не отпускал от себя ни на шаг. Да я и сам не хотел уходить из храма - в Москве так редко удается постоять в церкви перед иконами, всё время куда-то бежишь, торопишься...

Погода в Старице была отвратительной - весь день дул сильный ветер, а часов в пять дня пошел холодный дождь, который шел часов до трех ночи, так что крестный ход мы совершали чуть ли не бегом, хлюпая ногами по лужам. Понятно, что народу в храм пришло не очень много, но я был просто счастлив простоять ночь в церкви. Потом о. Гермоген оставил меня на праздничную трапезу, и мы до самого утра говорили о вере, литературе и России...

На другой день я немного побыл у своих друзей - врачей здешней больницы Виктора и Валентины Хотулёвых (Виктор помимо врачебной практики занимается ещё журналистикой и краеведением), а потом опять ушел в храм и оставался там с отцом Гермогеном...