Александр Эртель - Жадный мужик

У Ермила свои мысли. Ему до этого дела нет, что плохая девка. Повадился он ходить мимо кабака. Ноне пройдет словечко обронит, завтра – обронит. Девка и не смотрит на него. Знает, что малый из крестьянской семьи, радости мало с ним связываться. У ней в голове женихи полированные: поповичи, писаря.

Видит Ермил – не берут его подходы, улучил время, пришел в кабак. Кабатчик был вострый мужик, сметливый, наметался на своем деле. Увидел Ермила, удивился: никогда Ермил в кабак не захаживал. Однако вида не показал.

– Чего тебе? – говорит.

Огляделся малый, видит – людей в кабаке нет.

– Я к тебе, – говорит, – Петрович, за большим делом!

– За каким таким?

– Отдай за меня Анфису.

Выпучил глаза кабатчик и говорит:

– Ты, малый, в уме? Поди проспись.

Ермил не сробел.

– Ты, – говорит, – поезжай в город, собери обо мне слухи. Я всякое дело могу по торговой части. Хлеб ли ссыпать, аль опять купить, али другое что. Я грамотный. Что записать, что сложить на счетах – я все могу.

Сидит кабатчик, перебирает по столу пальцами, глядит на Ермила, усмехается во весь рот.

– Толкуй, толкуй, – говорит, – мне такой потехи давно не было.

Огляделся Ермил по сторонам, пригнулся к кабатчику и шепчет:

– А коли у меня деньги. Коли я тебя со всем потрохом куплю, если на то пошло.

Кабатчик так и вскинулся.

– Как так! Откуда?

Да как вспомнил, что помер Ермилов хозяин в чистом поле, как вспомнил, что большие с ним деньги были, сразу смекнул, какие деньги у Ермила. Развел в мыслях, видит – дело подходящее. Поглядел на малого, и малый ему показался.

Подумал, подумал.

– Много, – говорит, – денег?

– Шестнадцать сотенных.

– А не врешь?

– Покажу, коли не веришь!

– Волоки.

– Ну, нет, это оставь. Я шутки-то эти знаю. Коли хочешь – приходи на заре, в огороды, – покажу.

«Тямкой малый, в рот пальца не клади, далеко пойдет», – подумал кабатчик, и еще больше показался Ермил.

Прокрался на заре кабатчик в огороды, притулился в канаве, лежит. Видит: идет Ермил, по сторонам озирается, как волк, и руку за пазухой держит. Взглянул кабатчик из канавы, машет ему и говорит, сиплым голосом:

– Принес?

А Ермил все озирается. Заглянул в канаву, пошел по огородам, заглянул, – видит, никого нет.

– Ну, – говорит, – лежи, – принесу.

– Да ты что ж руку-то за пазуху запустил?

– Это я так. Попытать тебя захотел. Может, ты привел кого.

«Ну, – думает кабатчик, – вострый парень, таким только и деньги наживать!»

Принес Ермил деньги, показал – точно шестнадцать сотенных.

Раззарился кабатчик.

– Засылай, – говорит, – сватов.

Только этим Ермил не обошелся, измыслил другую штуку. Поехал в город, пришел к прежней хозяйке и говорит: так и так – увидал наш кабатчик, что я грамотный, к торговой части приобык у вашего степенства, – отдает за меня дочь и зовет к себе в зятья. Кабатчик богатый, да больно девка из себя дурна.

И просит у купчихи совета: не то идти ему в зятья, не то нет.

– Как вы наши хозяева, – говорит, – на вас одна надежда. Народ мы темный, деревянный. Вам виднее в этих делах.

Купчихе как маслом по сердцу такие слова. Насупилась она, стала разводить мыслями и говорит:

– Богатый ейный отец-то, говоришь?

– Зажиточный. Надо полагать, не одна тысяча в кармане.

– И девка, говоришь, одна?

– Одна как перст.

– А из себя дурна?

Ермил только головой покрутил. Подумала купчиха и рассудила:

– Ну что ж, – говорит, – Ермилушко: с лица не воду пить, а от своего счастья убегать не следует. Мой совет – идти тебе в зятья.

Вынула из сундука старую шаль, дала ему.

– Невесте, – говорит, – подари.

Бухнулся ей в ноги Ермил, справил что нужно в городе, поехал в село. Едет да думает: «Замел я теперь следы».

И точно замел. Кабатчик, не проживя года, помер.

Тем временем объявилась народу воля. Вышел Ермил в купцы, взял у своего прежнего барина мельницу, большими делами начал ворочать.

Жизнь его словно колесо покатилась. Там купит, там продаст. Купит дешево, продаст дорого. И только об одном думает, как бы ему еще больше разжиться. Справил себе тележку, завел быструю лошадь, летает из села в село.

– Ты себе, Ермил Иваныч, и покою не знаешь, – говорят ему люди.

– Волка ноги кормят, – говорит.

И точно схож стал Ермил на волка. Волк носом падаль чует, а Ермил нужду людскую чует носом. Где ни объявится нужда, уж он там. Продают мужицкую скотину за недоимки – Ермил первый приедет на торги – и все за полцены закупит. Сгорит деревня – Ермил тут как тут: открыт его карман для мужиков: станови избы, справляй подушное! А придет дело к расчету, Ермил, что твой огонь, оберет деревню. Придет чума, падает у мужиков скотина, глядят – уж Ермил как снег на голову: тому корову всучит, тому телку, а придет дело к расчету – пуще чумы окажет себя Ермил.