Игорь Плотник - Книга счастья, Новый русский водевиль

"Хуй на! Утрамбуется, -- сомневался Нестор, -- как же. У вас и человек утрамбуется за пять минут".

Выдали ему валенки сорок девятого размера, плащ-палатку и трофейный американский противогаз в качестве спецодежды, а вместо оружия -- списанную ракетницу и пластмассовую свистульку. И сидел он на скамейке у западных ворот, и вдумчиво читал "Преступление и наказание" да "Братьев Карамазовых", взятых в библиотеке под расписку, потому что жить в родной деревне ему хотелось, а без должности было нельзя.

А мимо несла свои бесшумные потоки река времени. На правом ее берегу со свистком на шее сидел скучный и начитанный Нестор, на левом -- суетилось все остальное человечество.

Случилось так, что отбросил копыта один Генеральный Секретарь ЦК КПСС, за ним еще один, и еще. Поводья управления народным хозяйством родины упали в руки человека доброго, совестливого, но легонько пришибленного диалектическим материализмом и со слабым пониманием экономических законов.

И тогда случился большой барабум.

Случился сухой закон.

Случились тоска и томление народа.

И даже прожектор перестройки случился.

А потом вообще пришел Ельцин и все это дело разогнал к такой-то матери.

Но это было потом.

А пока.

А пока рафинированные горожане давили друг дружку в очередях за сахаром и пили в подворотнях ацетон, жизнь в совхозе шла своим чередом. Нестор уволился из ВОХРы, заново отстроил дом, купил себе нового петуха и принялся за старое -- гнать самогон, лечить односельчан да шмалять на рассвете по петуху из охотничьей двустволки.

Опухшие малоподвижные крестьяне занимались исключительно собственным здоровьем. С раннего утра до поздней ночи они, не просыхая ни на минуту, пили самогон и совсем перестали обращать внимание на свиней, кроме тех редких случаев, когда иссякала закуска.

Чем-то вечно недовольные племенные свиньи, сбиваясь в стаи, бродили кругами по лугам и редколесью в поисках пропитания, то и дело оглашая воздух раскатистым жалобным рыком.

В результате такого изнурительного "естественного" отбора смертью храбрых пало два десятка в сущности бессмертных свиней.

Партийное руководство района сдержанно, без лишней помпы, благодарило бывшего председателя сельсовета за вклад в развитие агропромышленного комплекса, за дружбу между народами и за всякую прочую дребедень, вручало ему роскошную грамоту, путевку в номенклатурный санаторий и... от всей души отпускало на все четыре стороны. Но потрясенный председатель никуда не поехал, а заперся дома в чулане, поставил перед собой грамоту, долго и внимательно ее изучал, а потом основательно запил. Через три месяца он умер от ипохондрии и цирроза.

На смену ему прислали молодого и невероятно талантливого комсомольского организатора из райцентра, который, мгновенно освоившись в должности директора, начал энергично и беспардонно воровать породистых, но всегда печальных свиней. Почему вот так вот энергично и беспардонно, спросит кто-то? Да потому что ускорение, потому что новая экономическая политика, мать ее так.

Но лиха беда -- начало. Новая экономическая политика закончилась, началась приватизация -- эпоха самоотверженных добровольцев, эра решительных деяний и пора предпринимательской самодеятельности. В общем, поголовье редчайшей породы племенных свиней оказалось на грани полного исчезновения.

В один из погожих дней директор плотно позавтракал остатками молочного поросенка, уселся в служебный автомобиль и, подняв облако пыли, поехал в город по делам. В городе он пообщался с нужными людьми, надавил на правильные педали, справил кое-какие бумаги, а когда вернулся обратно, крестьяне с удовольствием узнали, что отныне они не обыкновенные сельские алкоголики, а самые настоящие частные собственники, держатели акций и в некотором смысле даже рантье. Ну, разумеется, все свои акции они передали в доверительное управление бывшему директору, а ныне, в соответствии с уставными документами, председателю акционерного общества закрытого типа "Племсовхоз Константиново". В едином, так сказать, порыве передали. Ну, типа чтобы он распорядился ими по уму.

С практической стороны для крестьян это означало что? Что больше не надо до седьмого пота горбатиться на постороннее государство. Краем уха они слышали, что собственник -- это вообще такой человек, которому и делать ничего не надо. Разве только раз в году явиться на общее собрание и получить свою долю прибыли.