Николай Почивалин - Летят наши годы

В просторной двухкомнатной квартире никого нет, Костя объясняет:

- Тамара в командировке, дочка у бабушки. Так что в твоем распоряжении любая комната.

- А кто у тебя жена?

- Судья. Не семья, а конвейер. Жена судит, потом осужденные попадают на исправление к мужу.

- Постой, мне же говорили, что ты в уголовном розыске работаешь?

- Работал. Теперь - начальник исправительно-трудовой колонии. Прошу любить и жаловать. - Костя на секунду склоняет голову, не очень весело шутит: - Жаловать, пожалуй, жалуют, а вот любить - вряд ли. Не той категории...Ну ладно, давай делами заниматься.

Показав, где умыться и побриться, он уходит на кухню, там что-то начинает шипеть и булькать.

- Завтракать, - доносится вскоре короткая команда.

- Слушай, - говорю я, входя на кухню, - да брось ты все это! У меня к тебе тысячи вопросов.

- Милое дело - брось! - возмущается Костя, развязывая на себе кокетливый хлорвиниловый фартучек. - Садись. Выпить хочешь?

- Нет.

- Ну и ладно - вечером, - с видимым удовлетворением соглашается Костя. - Вечером я тебя в ресторацию поведу. Яичница и кофе - все мои кулинарные познания.

Ноги протянуть можно.

Костя завтракает, поглядывая на часы, хотя времени до начала работы еще много.

- Слушай, - исподволь начинаю я подбираться к интересующей меня теме. Ты рассказал бы, как преступников ловят. Что с ними потом делают?

- Что? - Костя встает, укоризненно покачивает головой. - Ты снди, сиди, я пока переоденусь. Насмешил ты меня.

- Чем?

- Скажи, пожалуйста, почему вроде бы умных людей всегда тянет на такое? Ну вот тебе - зачем? Всяких страстей-мордастей об этом написано - горы! Уж на что я - читаю иной раз, и волосы дыбом. Страх!.. - Костя надевает форменную рубашку, суховато говорит: - В жизни все проще. Как и дела, которыми изо дня в день заниматься приходится. Муж напился, избил жену.

Сколько, спрашивают, выпил "Полуторку с прицепом и под копирку". Сто пятьдесят, значит, кружку пива и все повторил. Вот тебе и дело. Или вот еще. Трое подростков забрались в киоск и съели полбидона мороженого.

- Ну и что? - смеюсь я, думая, что Костя шутит.

- Я серьезно, - говорит Костя. - Животы вспучило, ангина у всех. Ребятишек в больницу, родителей обязали внести стоимость мороженого.

- Это скорее анекдот. Есть же опасные преступления?

- Ко мне, конечно, не такие попадают. - Костя хмурится. - Есть, всякие есть. Бывает, что по земле и отпетая сволочь ходит.

- Ты знаешь, что Гущин наших ребят выдал? - сразу вспоминаю я.

- Знаю. Я еще в управлении работал - запрос был. - Костя рывком, словно петлю, затягивает узел галстука. - Поймают.

- Да видишь, - долго что-то.

- Ничего. Сколько веревочке ни виться - конец все равно найдется.

- Это пословица, Костя.

- Нет - практика. А она меня убедила: любое преступление рано или поздно открывается.

- Всегда?

- Всегда, - не колеблясь, подтверждает Костя.

Он смачивает виски одеколоном и, заметив, что с завтраком я покончил, начинает проворно убирать со стола.

Через минуту насухо вытертая клеенка блестит, как новая, - Костя остался все таким же аккуратистом.

- Всегда, - словно беседа наша не прерывалась, продолжает он начатую мысль. - Преступление рано или поздно обнаруживается не обязательно потому, что хорошо работает милиция и прокуратура. Прежде всего потому, что хороших людей неизмеримо больше. Народ преступника все равно раскусит. Опознает, говоря по-нашему. Преступник - инородное тело. Рано или поздно, он, как пробка из воды, выскочит...

Под окном раздается гудок машины, Костя выходит и тут же возвращается в кителе; на зеленых погонах, между двумя синими полосами - крупная майорская звезда; привычным движением, закидывая, он поправляет волосы, надевает форменную фуражку. Форма ему идет - в ней он моложе, стройнее и почему-то - более чужой.

- Пошел. Отдыхай, читай. Книги в твоем распоряжении. Захочешь побродить - ключ бери с собой. Буду в шесть. Все.

- Слушай, Костя, - мгновенно решаю я, - возьми меня с собой.

- С собой? - Костя, раздумывая, взглядывает на меня раз, другой и соглашается. - Ладно. Паспорт есть?.. Бери.

У подъезда стоит старенькая, но безукоризненно чистая "Победа"; Костя открывает мне заднюю дверцу, сам садится рядом с шофером - немолодым носатым человеком в коричневой кожаной тужурке на "молниях"; вижу, как в смотровое зеркальце водитель быстро и внимательно оглядывает меня.

- Привет, Вадим Петрович, - здоровается Костя. - МАЗ вернулся?

- Вернулся почти под утро. Скаты два раза менял, говорит.