Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

"Хорошо, что я отсюда уехал! - мелькнуло ликование. - Но ведь вернулся же!" - придавила тяжелая мысль.

Собираясь сюда лет уже десять (правда, не думая, что навсегда), я с волнением думал, что не узнаю тех мест, где ездил в коляске. И вдруг я словно попал в сон, который периодически снился мне, - я снова оказался в том самом месте, которое помнил только во сне: те же деревянные двухэтажные дома, те же "дровяники" на краю оврага... Ничего не изменилось за тридцать лет! Тяжелый, темный сон про мое детство в чахлом квартале оказался не таким уж далеким - действительность не отличалась от него!

Еще одно обстоятельство - правда, не такое важное - тревожило меня. Ни в поезде, ни в гостинице я не успел зайти в туалет... осквернить родные места я, конечно, не мог... Я схватил такси и помчался в центр - но там все интересующие меня учреждения оказались закрыты - правда, по веским, уважительным причинам: в одном туалете проходила политинформация, в другом - профсоюзное собрание, в третьем - персональное дело. Казалось бы, надо радоваться столь бурной общественной жизни - но что-то удерживало меня.

Номер был закрыт изнутри, а на дверях туалета в коридоре висела малооригинальная табличка: "Закрыто по техническим причинам". Как насыщенно, интересно здесь живут!

- Закрыто по техническим причинам! - горделиво проговорил администратор, сверкая очками.

- Ну, понятно, - пробормотал я.

- Кстати, - продолжил он (что же тут может быть "кстати", подумал я), - вашего друга (он сумел произнести эти слова с презрением и в мой адрес, и в его) дожидается тут какой-то товарищ (снова презрение), однако на стук и телефонные звонки ваш приятель не реагирует. Может быть, он вас устроит? - еще более пренебрежительно кивнул на меня администратор, обращаясь к гостю.

Со скамеечки поднялся мешковатый, бородатый мужик.

- Синякова, - ткнув мне руку, пробормотал он. - Главный режиссер театра драмы и комедии.

- Очень приятно, - пробормотал я. Не скрою, меня изумило, что он назвался женской фамилией. Я подумал, что ослышался, но после оказалось, что нет.

- Разумеется, - заговорил администратор, подходя с ключом, - у нас имеется возможность открыть номер своими средствами, но - раз уж вы пришли...

- Разумеется... извините... подождите здесь! - Я взял у администратора ключ, открыл, просунулся в узкую щель... мало ли что там?

В номере было пусто, на постели были видны следы борьбы... за занавеской - я задрожал - темнел какой-то силуэт.

- Эй... кто там? - выговорил я.

- Это ты, что ли? - прохрипел голос, и высунулась Лехина башка.

- Ну, ты даешь! - с облегчением опускаясь в кресло, проговорил я. Чего прячешься-то, выходи!

- Не могу! - заикаясь, проговорил он. - Я голый! Эта - дождалась, пока я впал в забытье, и всю одежду увела, даже белье! Неужто Геха ее подослал? Ну, друг! Хорошо, что хоть шапка цела! - Он внезапно захихикал. - Откуда ей знать, что в такой лабуде такие деньги! Умен! - Леха погладил себя по шапке. - Отцепи меня - не могу больше! - свободолюбиво воскликнул Леха.

Я отцепил. Кутаясь в занавеску, как Цезарь в тогу, Леха пошел по номеру.

- Жалко, шмоток больше не захватил! - воскликнул Леха.

- Там тебя главный режиссер театра ждет, - проговорил я.

- Мужик, баба? - испуганно вскрикнул Леха. На всякий случай я уклонился от ответа.

- Сейчас позову.

- Зови! - произнес Леха, перекидывая лишнюю материю через плечо.

Появился режиссер. Набычившись, он смотрел на Леху. Тот, надо сказать, держался неплохо. Можно было подумать, что последняя мода диктует именно такой стиль: тога и ушанка.

- Слушаю вас! - величественно проговорил Леха.

- Синякова, - пробормотал тот.

- Машина, надеюсь, у подъезда? - поинтересовался Леха.

Синякова кивнул. Перекинув конец материи через себя, Леха двинулся из номера - мы последовали за ним.

В машине я спросил режиссера, не японец ли он. Он ответил, что нет. Просто, когда его назначили главным, он решил вместо своей неблагозвучной взять фамилию жены, и написал соответствующее заявление в соответствующие инстанции. Когда он получил паспорт, там было написано: Синякова. "Но ведь вы просили фамилию жены?" - сказали ему. С тех пор он вынужден ходить с этой фамилией. Случай, в общем-то, обычный, но чем-то он растрогал меня.

В театре Леха держался отменно. Прямо с порога завел речь, что всякий истинно интеллигентный человек должен ходить в помещении в ушанке. Всюду замелькали ушанки. Народ тут оказался сообразительный. На площадке второго этажа попался и скромно поклонился молодой человек в шапке с накрепко завязанными ушами. Леха благосклонно подозвал его к себе, расспросил, кто он такой, к чему стремится. Тот скромно отвечал, что фамилия его Ясномордцев, он уже два года после института числится режиссером, но самостоятельной работы пока не получил (Синякова с ненавистью глянул на него).