Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

Тяжело дыша, я подходил к номеру... Ну, дела!

Следующие три часа я работал, писал свое выступление и по привычке, автоматически уже жевал бумагу и плевал в стену перед собой... такая привычка! В конце концов - опомнился, увидел присохшие комки, ужаснулся: ведь я же не дома! И не отковырнуть - для прочности я добавляю туда немного цемента.

Раздался стук в дверь. Я вздрогнул... Леха.

- Ну, а для переговоров с ними ты пойдешь? Ведь, надеюсь, ты не против переговоров?

- Нет.

Оделся, пошли. Спустился в бельэтаж, постучались. Долгая тишина, потом:

- Да-да!

Открыли дверь, вошли.

Златоперстский, величественный, седой, сидит в кресле. Вокруг него суетятся его ученики: Здецкий мелким ножичком нарезает плоды дерева By, Скуко-Женский, мучительно хватаясь за виски, варит какой-то особый кофе.

Златоперстский долго неподвижно смотрел на нас, потом вдруг вспомнил почему-то:

- Да! Колбаса!

Стал лихорадочно накручивать диск, договариваться о какой-то колбасе... Наконец договорился, повернулся к нам.

- Слушаю вас!

Я открыл рот и тут внезапно страшно чихнул, чихом был отброшен к стене.

- Дело в том... - заговорил. И снова чихнул. Третьим чихом был вышвырнут за дверь. Потом меня кидало по всей гостинице, с этажа на этаж, потом оказался в своем номере, прилег отдохнуть.

Некоторое время спустя Леха явился, тоже весь растерзанный - но не физически, а духовно.

- Я запутался! - застонал.

- Так распутайся! - говорю. - Моральные изменения, в отличие от физических, не требуют абсолютно никакого времени!

- Ты не прав! - снова заметался. - Они думают - купили меня! Заткнули мне рот икрой! Не выйдет!

- Ты о ком? - удивленно говорю.

- Блинохватова с Носией купили меня! Вернее, пытались! Дешево дают! Куда-то выбежал.

Только сел я за статью - является толпа маляров под предводительством Блинохватовой, выносят мебель.

- Я готовлюсь к выступлению... я участник! - пытался выкрикивать, вцепившись в стол, пока меня вместе со столом по коридору несли. Вынесли в зимний сад, превращенный в склад.

- Это возмутительно, что вы творите! - Блинохватовой сказал.

- И до меня доберемся! - гордо, во весь голос Блинохватова ответила. Надменно ушла.

Работал полночи, потом уснул. Рано утром проснулся, умылся из фонтана... К назначенному часу вошел в зал заседаний... Ни души! Куда же все делись? Выглянул в окно: все, празднично одетые, садились в автобусы... Снова пикник?

- Ты вне игры, старик, вот в чем беда! - сказал Леха, когда я подошел.

- А ты?

- Я? Я продался! - Леха рубаху рванул, но не порвал. - Сейчас все едут в горы, закапывать капсулу с посланием в тридцатый век, а потом в ресторан "Дупло" и съедят все живое в округе! Я подлец! Подлец!..

Леха бросил надменный взгляд в автобусное зеркальце. - Понимаю - ты выше этого! - уже нетерпеливо проговорил он.

- А разве можно быть ниже?.. - удивился я. - Ну, а что Златоперстский?.. - для вежливости поинтересовался я. - Надеюсь - удалось произвести отталкивающее впечатление?

- Тебе удалось! - горестно Леха вздохнул. - А мне - нет! - Он снова в отчаянии рванул рубаху.

Вечером я подкрался по оврагу к ресторану "Дупло", прильнул к щели... В "Дупле" оказались все: и Носия, и Златоперстский, и Скуко-Женский, и Ида Колодвиженская, и Хехль, и Здецкий, и Джемов, и Щас, и Никпесов, и Елдым, и Весплюев, и Слегкимпаров, и Ухайданцев, и Крепконосов, и Яка Лягушов, и Пуп. Леха, рыдая, опускал в котел с кипящей водой раков, давая перед этим каждому раку укусить себя. Все пели песню о загубленной жизни. Златоперстский брезгливо подпевал. Блинохватова танцевача на столе - но в строгой, сдержанной манере. На горячее был сыч запеченный.

- Еще сыча! - протягивая руку, воскликнул Елдым.

И тут на пороге появился я.

- Как вы нас нашли? - воскликнули сразу же несколько голосов.

- По запаху! - ответил я, и в ту же секунду меня уже били.

- Вам бы немножко амбы! - успел только выкрикнуть я.

... Очнувшись, я увидел перед глазами комки земли... вдруг один ком зашевелился... скакнул... лягушка! Я стал прыгать за ней, потом распрямился, потом побежал. Впереди меня по ущелью гнался Леха за испуганной лисой, рвал на груди рубаху, кричал:

- Ну - куси! Куси!

Потом я выбрался в долину. Было светло. Магазины уже открывали свои объятия.

Я подошел к гостинице. Ее уже не было - Носия уже успел разобрать ее. Все участники сидели под небом на стульях, поставив тарелки с супом на головы, осторожно зачерпывали ложками, несли ко рту. Потом ставили на головы стаканы, лили из чайников кипяток, размешивали ложечками.