Константин Коничев - Повесть о Федоте Шубине

— Ишь развалился. Сани одне сто рублей, поди-ка, стоят. А шуба какая, батюшки!.. И вся эта дородность и богачество с мужицкой хребтины на барина пошли. Дорого обходятся нашему брату этакие начальнички-господа. Ох, дорого!..

На двадцатые сутки обоз вступил в петербургские окрестности. По обоим берегам замерзшей Невы стояли низенькие бараки с деревянными дымоходами на крышах. В бараках крохотные оконца и обитые тряпьем двери. Около дверей на снегу повсюду кучи отбросов. Здесь, в пригороде, обитали тысячи работных людей, строивших великолепные дворцы, в которые они имели доступ лишь пока строили их.

Федот всматривался в лица прохожих и ни в ком не приметил ни искры радости, ни довольства. Люди брели усталые, словно прижатые к земле. Вот возвращается с работы в кропаном зипуне с лопатой на плече землекоп. Рядом с ним еле тащится его сынишка — мальчик лет двенадцати. Он уже помощник отцу и кормилец полуголодной семьи, оставленной где-либо около Грязовца или Белозерска. И тот и другой идут покачиваясь, в полудремотном, усталом забытье. И, видимо, единственное их желание — поскорей добраться до своего логова и уснуть. Вот, переваливаясь с боку на бок, идут артельщики вологжане, одни несут пилы, топоры, пешни, заступы; другие, кряхтя, тащат на себе охапки дров и щепы, чтобы ночью кое-как согреться в холодном жилье у печки-времянки.

— Куда мы едем? Где остановимся? — спросил Федот возницу, озираясь по сторонам и разглядывая низкие, приплюснутые к земле, занесенные снегом жилища сезонников, строителей новой столицы.

— Мы подъезжаем к Набережной улице, потом свернем по льду через Неву на Васильевский остров и прикочуем в Рыбные ряды, там всегда наши останавливаются.

— А где хваленый Невский прошпект?

— Вот туда, налево, верстах в двух отсель, — отвечал бывалый помор Федоту.

Впереди обоза послышался хриплый и грубый окрик:

— Стойте! Куда вас черт несет!

Из полосатой будки вышел навстречу головному вознице рослый будочник и алебардой загородил дорогу. После грошовой подачки он подобрел и объяснил, что по Набережной дальше ехать нельзя — там строятся новые дома, проезд завален бревнами и кирпичами, а потому надо свернуть влево, на Литейный, переехать поперек Невский, обогнуть Адмиралтейство, а там покажут прямой путь к Рыбным рядам.

— Да смотрите, по Невскому вдоль не ударьтесь. Подлым людям с возами настрого запрещено ездить прошпектом, — предупредил строгий блюститель уличного порядка.

Обоз, скрипя полозьями, двинулся объездом по указанному будочником пути.

На улицах, около дворянских особняков и купеческих торговых заведений, бородатые дворники-фонарщики зажигали фонари. Ямщики и кучера покрикивали на прохожих, развозя на гладких рысаках расфранченных господ.

Чем дальше ехали поморы, тем величественнее казался Петербург. Дома в два-три этажа, каменные, с большими окнами, стояли сплошной стеной.

В уюте и тепле протекала чья-то чужая, заманчивая жизнь.

Приехали на постоялый к Рыбным рядам. Плотно закусили, согрелись. Остались ночевать.

Рано утром Федот Шубной стал с соседями расставаться: кому руку пожмет, кого по-свойски поцелует. Всех просит домашним от него поклониться и от всех добрые наставления слушает:

— Федот, ты дома не глуп был, гляди и в Питере ума не теряй! С умными водись, ибо разумный человек делу научит, а дурак всегда наскучит, — говорил один из поморов. Другой дополнял его мудрым житейским словом:

— Не забывай: город, он такой, может проглотить и выплюнуть. Блюди себя, со всех сторон блюди. Ты — парень красивый да пригожий; не торопись жениться, тут всякие бабы есть, обольстить могут. А ты в добрую девку влюбись и приглядывайся да береги ее, что посуду стеклянную, грехом розобьешь — вовек не починишь…

— Ищи свою находку в жизни. Не цепляйся за чужое, — подсказывал третий помор.

— Денежки заведутся — знай им цену; деньги не мякина — не раскидывай. Ох, пригодятся под старость!

— До старости ему долго, — возразил кто-то из спутников-поморов и от себя такой наказ высказал Федоту: — О деле всегда думай. Откладывай безделье, а дела не откладывай. Занятого человека и грусть-тоска не берет! Вот тебя тут похвалили — и красив, и пригож, а главное-то, чтобы на дело ты был гож!.. С Михайлой-то Ломоносовым повстречайся. Не бойся, он человек приветливый.

— Обязательно схожу, только не сразу. Приобыкну малость, и побываю. Спасибо вам, соседи, за добрые советы. Постараюсь не уронить себя. Может, со временем увидимся, а пока всего вам хорошего, счастливо рыбку продать да добрых гостинцев домой привезти.