Ал Разумихин - Короткая жизнь

С марта я следил за событиями в Париже. "Московские ведомости" освещали гражданскую войну во Франции без особого сочувствия к восставшим. Некоторую ясность в понимание событий внес один мой товарищ по университету, он прислал мне из Лейпцига несколько номеров газеты, где был напечатан обширный политический обзор, после чтения которого у меня появилось желание добраться до Франции и на баррикадах принять участие в борьбе за свободу. Но пока я раздумывал, Тьер залил Париж кровью. Коммуна была разгромлена. Я пришел в отчаяние.

Мысленно я всматривался в карту Европы. Какому народу сейчас хуже всего? Что побудило Байрона присоединиться к грекам? Его душу потрясли зверства турок! Мне вспомнились рассказы болгар, учившихся со мной в университете. Участь болгарского народа была, пожалуй, пострашней той, что выпала на долю греков. Но греки вот уже тридцать лет как вырвались из-под власти султана, а болгары все еще находились под его гнетом. И вот, после размышлений и колебаний, я принял решение ехать в Болгарию. Повлияла на мое решение и литература. Молодежь зачитывалась "Современником" и "Отечественными записками", стихи Некрасова заучивались наизусть, а Рахметову хотелось подражать.

Я призвал пред свои помещичьи очи бородатого управителя:

- Уезжаю, Николай Матвеевич.

- Далеко изволите?

- На Балканы.

- На службу определяетесь али как?

- Сам еще не знаю, но вроде как и на службу.

- А что с поместьем?

- Как управлял, так и будешь управлять.

- Воля ваша.

Тут я запнулся, не зная, как подступиться к самому главному. Матушка мне в деньгах не отказывала, но я, что называется, знал меру и частыми просьбами по поводу денег ей не докучал. Теперь я сам был своим деньгам хозяин, но затруднялся, сколько можно спросить с Николая Матвеевича.

Он сам пошел мне навстречу:

- Насчет средств небось интересуетесь?

- Дорога дальняя.

- Много ль понадобится?

- Тысячи, думаю, две.

- Нету сейчас у вас таких денег.

- Как хочешь, Николай Матвеевич, доставай.

- Али лесу маленько продать?

- Вот и отлично.

- И надолго вы?

- Не знаю, пришлю адрес, будешь высылать.

- И сколько же?

- Рублей двести в месяц... полтораста...

- Это мы одолеем.

Так и договорились: через две недели получаю на руки две тысячи серебром, а затем по указанному мною адресу каждый месяц будет высылаться примерно по двести рублей.

Можно было укладывать чемоданы. Странное чувство овладело мной, как только я принял решение. Нет, героем я себя не вообразил, но полагал, что избрал правильное направление, решив отдать свои силы освобождению измученного и родного нам, русским, народа. Будучи, однако, человеком достаточно трезвого ума, я понимал, что скоропалительность пойдет только во вред и мне самому, и делу, которому я собирался служить. Следовало все обстоятельно обдумать, а не бросаться опрометью на Балканы.

Поэтому сначала решил поехать в Москву, выправить заграничный паспорт, повидаться с теми немногими болгарами, которых найду в университете, запастись рекомендательными письмами и тогда лишь... Но прежде необходимо было распрощаться со своими соседями-помещиками по всем правилам хорошего тона. Как то подобает известному в своих краях и благовоспитанному человеку, я должен был оставить о себе хорошую память. Должно было покинуть родные края приятным молодым человеком и добрым сыном своей матери. Я поехал по соседям.

Меня снисходительно спрашивали:

- Куда же вы?

- Не знаю, твердо еще не решил. В Геттинген или Гейдельберг. А может быть, и в Болгарию.

- А в Болгарию-то зачем?

- Все-таки славяне, славянское дело...

- Ах, молодость, молодость! - слышал я в ответ. - Ведь там и убить могут, турки не будут разбирать, болгарин вы или русский.

Я побывал у Дроздовых, у Затуловских, у Булавиных. Следующей была Анна Васильевна Стахова. Собственно, с посещения ее все-то и началось. Визит к ней значительно повлиял на весь ход моей жизни.

Впрочем, настоящая фамилия Анны Васильевны вовсе даже и не Стахова. Почему я ее назвал так, объясню несколько позже.

Стаховы - наши близкие соседи. Их земли граничат с нашими, и, хотя они значительно богаче нас, Анна Васильевна никогда не чинилась ни своим богатством, ни родством с князьями Чикурасовыми. Долгое время Стаховы жили в Москве и вдруг вернулись в деревню. До матушки дошли слухи о каком-то странном замужестве их дочери, после которого дочь уехала с мужем за границу, а Стаховы покинули Москву.