Николай Лейкин - Актеры-любители

— Вотъ это подходящій человѣкъ, хоть онъ и любитель, вотъ за этого человѣка ты возьмись, ежели его пригласятъ играть. У нихъ и пароходство, и заводы — и чего-чего нѣтъ! Мукосѣевымъ онъ родственникомъ приходится да и кромѣ того одинъ сынъ у отца.

— Онъ, должно быть, въ мукосѣевскомъ кружкѣ и играетъ.

— Конечно-же тамъ. Вотъ ежели-бы въ мукосѣевскій кружокъ тебя пригласили играть, такъ я-бы зажмурясь отпускала, потому тамъ все дѣти купеческихъ тузовъ, а здѣсь, я думаю, сбродъ какой-то. Ну, кто еще былъ?

— Да все банковскіе служащіе изъ разныхъ банковъ.

— Ну, конечно-же сбродъ.

— Адвокатъ одинъ былъ.

— Тоже горе. Нынче адвокату грошъ цѣна. Хорошій, который въ хорошія дѣла втершись, въ любительскіе спектакли играть не пойдетъ, а разные голь-адвокатишки, такъ хуже банковскихъ чиновниковъ.

— Я не знаю, маменька, почему вы противъ банковскихъ чиновниковъ. У васъ племянникъ банковскій чиновникъ, — заступилась Люба.

— И тоже голь.

— Онъ голь, а ежели Виталія Петровича взять…

Мать строго взглянула на дочь.

— Да что ты все про этого Виталія Петровича! Ужь не вздумала-ли ты съ нимъ что-нибудь въ серьезъ? Смотри у меня! — строго сказала она дочери.

— Лазина Анничка вышла-же за банковскаго чиновника — и живетъ хорошо.

— Не мели вздору! Лазина и ты. Лазина сирота, ее выдавалъ дядя и далъ за ней какихъ-нибудь пять тысячъ, а ты богатая невѣста.

— Да вы спросите-ка папеньку хорошенько. Можетъ быть этотъ Виталій Петровичъ и въ самомъ дѣлѣ хорошо достаетъ на биржѣ. Пусть папенька разузнаетъ.

— Молчи. Ужь изъ-за одного этого его надо гнать отъ хорошей дѣвушки, что онъ играетъ на биржѣ. Вѣдь это можно какъ выиграть, такъ и проиграть. Въ такую тоже можно петлю впутаться, что и не вывернешься потомъ. Конечно, у него нѣтъ ничего, такъ и терять нечего.

— Вы почемъ знаете?

Дѣвушка слезливо заморгала глазами.

— Что это такое? Слезы по этомъ мальчишкѣ? строго спросила Дарья Терентьевна. — Ну, стало быть, больше на репетицію не пойдешь.

— Да раздразните, такъ у каждаго будутъ слезы. Всякаго можно раздразнить.

— Не пойдешь, матушка, не пойдешь, повторила Дарья Терентьевна,

— Какъ это хорошо! Сначала отпустить играть, я уже роли взяла, а потомъ: не пойдешь! Вѣдь это-же невѣжество, вѣдь это-же все порядочные люди, съ какой-же стати имъ спектакль разстраивать!

— Плевать мнѣ на спектакль. Я дочь берегу.

Люба выпрямилась и торжественно сказала.

— Маменька, вы этого не сдѣлаете!

— Что?

— А вотъ чтобы играть меня не пустить.

— Увидишь, что сдѣлаю, ежели будешь бредить не вѣдь кѣмъ. Ну. ложись спать, пора, прибавила Дарья Терентьевна и стала уходить изъ комнаты дочери.

— Сначала дозволятъ, дадутъ обѣщаніе, а потомъ разстраивать и не пускать… бормотала ей вслѣдъ Люба.

Она легла въ постель, попробовала читать романъ, какъ это она всегда дѣлала на ночь, но ей не читалось. Передъ ней мелькалъ Плосковъ. Она вспомнила, какъ онъ ей пожималъ пальцы, какъ поцѣловалъ руку. Красивая фигура его дразнила: ее. Люба загасила свѣчу и заснула, но и во снѣ ей снился Плосковъ.

Покажи-ка, какія такія роли тебѣ дали вчера, — сказала на утро Дарья Терентьевна дочери.

— Роли, какъ роли. Что ихъ смотрѣть по пусту, — отвѣчала та.

— Однако, должна-же я видѣть, приличныя онѣ или неприличныя.

— Неприличныхъ ролей не бываетъ.

— Очень часто бываютъ. Напередъ говорю, неприличныхъ ролей я тебѣ играть не позволю. Покажи, говорю.

— Нате, смотрите, только все равно ничего не поймете.

Дочь подала матери тетрадку.

— Тутъ всего одна роль. а ты говорила про двѣ роли,

— Вторая роль еще не выписана. Ее привезетъ мнѣ сегодня или завтра Виталій Петровичъ Плосковъ.

— Какъ? Опять къ намъ пріѣдетъ?

— Такъ что-жъ изъ этого? Не безпокойтесь, онъ васъ не укуситъ.

Дарья Терентьевна взяла тетрадку и прочла:

— «Роль горничной изъ комедіи «Которая изъ двухъ?» Зачѣмъ-же ты горничную-то взяла?

— Ахъ, Боже мой! да такую дали. Эта роль очень хорошая.

— Нѣтъ, я къ тому, что и наряда хорошаго нельзя будетъ показать на сценѣ,- сказала Дарья Терентьевна и стала перелистывать роль. — Что это такое! «Щиплетъ ее за щеку», написано. Это тебя, что-ли, будутъ щипать за щеку?

— Да вѣдь это только такъ, для прилику, — отвѣчала Люба.

Дарья Терентьевна вздохнула и произнесла:

— Не люблю я этой фамильярности.

— Да вѣдь это сцена.

— Плюху-бы тебѣ вздумали дать на сценѣ. Кто-же тебя щипать то будетъ? Плосковъ, что-ли?