Александр Ромашкин - Мемуары

Произошло это так: когда после митинга на заводе Михельсона Ленин в десять часов вечера вышел во двор гранатного цеха и подходил к автомобилю, из толпы в него три раза выстрелили. Глава правительства упал лицом вниз, а толпа бросилась врассыпную: большинство испугались, что их заподозрят в соучастии. Однако комиссар пятой Московской пехотной дивизии Батулин не растерялся и бросился отлавливать свидетелей. Когда он уже отчаялся кого-либо догнать, то увидел на Серпуховке странную женщину с зонтом и портфелем в руке, державшуюся за дерево. Батулин подбежал к ней и спросил, что она там делает, и получил крайне подозрительный ответ: "Это сделала не я". Он тут же схватил злодейку за волосы и оттащил в военкомат Замоскворецкого района, где уже через час ее допросил председатель Московского ревтрибунала Дьяконов.

Первоначально допрашиваемая назвалась "Фейгой", что на идише значит "фиалка". Потом она назвала себя Фаней Каплан, что означает "жрец", но уже по-польски. Когда стали проверять ее личность, то выяснилось, что настоящее имя подозреваемой - Дора Ройдман. Она родилась в 1890-м году в семье волынского цадика-кабаллиста Нохима Ройдмана из династии Нохума Чернобыльского. В начале века Ройдманы переехали в Киев, где Дора совсем еще подростком вступила в террористическую организацию. В 16 лет после случайного взрыва бомбы на конспиративной квартире ее арестовали и приговорили к смертной казни. Однако генерал-губернатор заменил "вышку" на вечные каторжные работы. Срок она отбывала в Забайкалье, в крохотной Мальцевской тюрьме всего на 30 человек. Начальник тюрьмы был по словам арестантов "человек не злой и стесняющийся". Весной 1917 года ее освободили по амнистии.

На первом же допросе Дора призналась в том, что именно она застрелила Ленина, но, я думаю, она это сделала только для того, чтобы поиздеваться над чекистами, потому что... была совершенно слепой! Зрение у нее катастрофически ухудшилось сразу после контузии от взрыва бомбы, а вынесение смертного приговора так подействовало на ее нервную систему, что она полностью ослепла. После освобождения лечилась в Харькове и в Крыму, но безрезультатно. Летом 18-го года она приехала в Москву и поселилась у подруги - бывшей политкаторжанки в Замоскворечье, недалеко от того места, где ее арестовали. Сильное нервное расстройство и слепота сделали ее настолько беспомощной, что она редко выходила из дома без подруги. Именно поэтому она и держалась за дерево в тот роковой вечер!

Но чекистов мало волновало доказательство вины, раз признание было получено. Утром следующего дня Дору привезли в кремлевскую тюрьму для особо опасных преступников, находившуюся в Кавалерском корпусе. К тому времени там уже сидели видный теоретик террора Мария Спиридонова, английский шпион Локкарт и герой первой мировой войны генерал Брусилов.

Через сутки после первого допроса, еще до возвращения Дзержинского из Питера, Дору Ройдман расстреляли, а труп сожгли. И лишь 3 сентября, через три дня, оформили официальное решение о ее казни. Очень темная история.

Как бы то ни было, после покушения Ленин сильно изменился. До той поры он избегал слов с трудно произносимыми звуками, но теперь его любимой репликой стало неповоротливое "'асст'е'ять". Именно тогда официальной политикой партии был провозглашен "красный террор". В ответ на неудавшееся покушение было незамедлительно расстреляно 14 тысяч (!) человек.

Жизнь в Кремле становилась все более невыносимой. Ильич стал зол и раздражителен, а Надежда Константиновна - то изливала на меня нежные чувства, называя "Сашенькой", отчего меня кидало в мелкую нервную дрожь, то хмурилась и дулась без всякого повода. Я стал заподазривать неладное, и самые худшие мои подозрения оправдались: в один из осенних вечеров я случайно подслушал под дверью ленинских апартаментов разговор Надежды Константиновны с Ильичем, в котором она уговаривала его усыновить меня.

Бедная женщина после покушения на мужа стала неизбывно мечтать о наследнике. К моей радости, на все ее горячие тирады Ильич отвечал неопределенным односложным мычанием: после ранения он стал чрезвычайно замкнут, и из велеречивого трибуна, которым он оставался и в домашнем кругу, превратился в непробиваемого молчальника. Когда я узнал о планах Крупской, то срочно стал готовиться к побегу из Кремля. Меня не устраивала роль послушного сыночка, когда вокруг все кипело и бурлило. Я рвался в бой, и честно признаюсь - мне было в сущности все равно, на чьей стороне, лишь бы скакать на горячем вороном коне впереди войска с шашкой в одной руке и с маузером в другой. Что еще нужно для счастья 12-летнему мальчишке!