Александр Амфитеатров - Притворщик Матвей

— Прощайте, дама Іоланта! Напрасно сдружился я съ вами, гостя у вашего отца. Не моей молодости достались вы, но моему доброму отцу, — Богъ да хранитъ его сѣдины.

— Прощайте, рыцарь Карлъ! Браки устрояетъ Богъ на небесахъ. Но, какова бы ни была моя судьба, помните, что я клялась любить васъ до гроба.

И звѣздочетъ ѣхалъ съ нею — великій мудрецъ Бодерикъ, старый, какъ древній лѣсъ. Онъ былъ родомъ изъ нѣмецкой земли, и не было равныхъ ему въ искусствѣ читать звѣздную книгу.

— Возьми его товарищемъ, достойный Матвѣй, возьми товарищемъ пути, собесѣдникомъ и другомъ!

Такъ сказала дама Іоланта и еще прибавила она:

— Знайте, что нѣтъ союза прекраснѣе, какъ между наукою и святыней.

Не былъ радъ товарищу Матвѣй; завидно ему было, что предъ ученымъ ломали шляпу рыцари и принцы, тогда какъ ему удивлялся только простой народъ, благословлявшій его въ молитвахъ.

И приблизился звѣздочетъ и сказалъ:

— Кому изъ насъ ѣхать впереди, кому, какъ младшему брату, сзади?

— Кто больше знаетъ, пусть ѣдетъ впереди. Кто меньше знаетъ, пусть, какъ младшій братъ, слѣдуетъ сзади.

— Много знаю я, отшельникъ Матвѣй, и не тебѣ равняться со мною. Демоны покорствуютъ моей волѣ. Всѣ золотомъ въ мірѣ не откупить малѣйшей изъ моихъ тайнъ. Силою вѣщаго ума, упорнымъ трудомъ добылъ я ихъ и съ тѣхъ поръ живу въ вѣчной радости. Одно лишь горе сокрушаетъ меня: скоро сойду я въ могилу, потому что я старѣе всѣхъ людей, которыхъ грѣетъ солнце; скоро накроетъ меня земля, и нѣтъ у меня преемника тайнамъ — ученика, достойнаго наслѣдовать мою власть и науку.

— Счастливъ былъ бы я наслѣдовать тебѣ, Бодерикъ! счастливъ былъ бы принять твою власть и науку! Но цѣлой жизни вѣдь не хватитъ мнѣ чтобы изучить твои вещія тайны.

— Въ недѣлю обучу я тебя, всего въ одну недѣлю, если ты будешь послушенъ. Обучу подчинять злыхъ духовъ силѣ великаго зова, заставлять ихъ являться и дѣлать все, что прикажешь. Обучу днямъ счастливымъ, днямъ бѣдствій; тайнѣ жизни и смерти; заговору оружья; вызыванью тѣней въ канунъ Ивана Купала; приворотамъ любовнымъ; искусству ходить невидимкою; вихремъ летать чрезъ пространства и являться въ двухъ краяхъ свѣта въ одно и то же время. У дьявола купилъ я всѣ эти знанія дорогою цѣной, но дешево тебѣ уступлю ихъ.

— Охотно бы пріобрѣлъ я ихъ, Бодерикъ, если только они не будутъ мнѣ стоить вѣчнаго спасенья.

— Сотни лѣтъ будешь ты жить, Матвѣй, — а, если не прискучитъ, то и тысячу лѣтъ! А всего лишь нужно мгновенье одно, чтобы загладить свой грѣхъ, принести покаяніе въ сердцѣ. Или забылъ ты, что Богу не такъ пріятны семь святыхъ, какъ одинъ покаянный грѣшникъ?

И въ лѣсу близъ Ипра сошлись они вдвоемъ — въ полночный часъ, въ пору новолунья. И чернаго козленка убили они и кровью кропили воздухъ. И огненный дьяволъ къ нимъ пришелъ и страшнымъ голосомъ кричалъ онъ:

— Бодерикъ! зачѣмъ ты меня звалъ? чего ты просишь?

— Прошу я науки для твоего слуги, великой науки, повелѣвающей тобою.

— Не жаль мнѣ науки для своего слуги, не жаль, что онъ будетъ повелѣвать мною. Но чѣмъ онъ заплатить за мой даръ? въ чемъ залогъ его союза со мною?

— Сердце свое отдаетъ онъ тебѣ, и легкія, и печень, и жилы, и кровь въ жилахъ, и кости, и мясо, и кожу, и волосы на кожѣ.

— Клянусь огнемъ, пожирающимъ меня! это недурная плата. Пусть отдастъ онъ мнѣ и дыханье свое — и я принимаю его своимъ владыкой.

Чорту баранъ сталъ отшельникъ Матвѣй — и худо съ той ночи онъ зажилъ. По прежнему судилъ и рядилъ онъ народъ, по прежнему совѣтовалъ графу. Только не было правды въ его судѣ, горе всѣмъ несли его совѣты.

И волшебству сталъ онъ учить — проклятой наукѣ, заключенной въ черныхъ книгахъ. Всѣ удивлялись, откуда узналъ онъ тайны тайнъ, а онъ говорилъ, что небо осѣнило его чудеснымъ всевѣдѣніемъ въ награду за его святость.

— Слушай, дьяволъ, мой повелитель и мой слуга! Великъ почетъ мнѣ во Фландріи, мѣшками съ золотомъ полонъ мой домъ, я пью вино, какого не пробовалъ и римскій папа. Женской любви жажду я теперь. Отдай мнѣ во власть молодую графиню Іоланту.

— Многаго хочешь ты, плутище Матвѣй. Боюсь, что даешь мнѣ трудъ не подъ силу. Вѣрою ограждена Іоланта, какъ щитомъ, какъ огненный поясъ, пылаютъ вокругъ нея молитвы. Нельзя мнѣ, проклятому, приблизиться къ ней. Найди себѣ иную подругу. Будь она хоть женою короля, — и часа не пройдетъ, какъ я тебѣ ее доставлю.

— Въ даму Іоланту я влюбленъ, — не надо мнѣ иной подруги! Даму Іоланту я хочу, и должна она быть моею. И, если безсиленъ помочь мнѣ чортъ, — на зло тебѣ, я самъ ее добуду.