Юрий Самарин - Тринадцатый ученик

- Закрой глаза, Паша.

В голосе Бармалея слышалось торжество. Наконец!.. Паша послушно закрыл глаза и, держа Бармалея за руку, ощутил себя на склоне, это чувствовалось, потому что земля уходила резко вниз.

- Смотри.

На мгновение ему почудилось, что они, поколесив вокруг пруда, вновь возвратились к нему. Деревья так же толпились по кратеру ложбины, хотя это были сосны, а не дубы. А там, чуть ниже, словно паря в ночном воздухе, поблескивали металлические шпили башен. Из тьмы проявился готический средневековый замок со стрельчатыми бойницами-окнами, арками и полукруглыми башнями, надежно сокрытый от постороннего досужего взора. Лишь с одной стороны белела узкая полоска гравия, обозначая дорогу.

- Ничего коттеджик? - похохатывал Бармалей, наслаждаясь Пашиным изумлением. - Заходи в гости.

- Ты что, тайный мафиози? Может, мы уже на том свете?

Бармалей, не дослушав, кубарем покатился по склону. Вблизи Паша разглядел, что замок недостроен и запустение уже тронуло его: почернели от сырости щиты, закрывавшие дверные проемы и окна. Бармалей знал лаз, и вскоре они очутились внутри. По периметру строение окольцовывала анфилада залов - вроде галереи, - перетекавших друг в друга. Прикоснувшись к колонне, Паша почувствовал холод мрамора. Предутренний свет просачивался откуда-то с высоты, видимо из башенных окон. Можно было разглядеть узорный пол: чередование роз и лилий в обрамлении вьющихся лоз. На второй этаж вели временные деревянные трапы. Взобравшись на верхотуру, спутники с удобством разместились в каминной, где на полу лежало старое дранье и стоял, изображая стол, деревянный ящик, а в самом камине горкой были сложены сучья. Бармалей разжег их ("С осени припас", - пояснил он) и устроился рядом с Пашей на ворохе тряпья. Паша пребывал словно во сне.

- Одобряешь? - Бармалей подмигнул. - Я тут отдыхаю. От нищеты.

- А хозяева?

- Главный хозяин на том свете. Это я стороной выведал, когда на дворец наткнулся. У меня приятель в райцентре, в налоговой. Он в курсах. Вдова молодая осталась с ребенком. Им не потянуть.

- А продать?

- Продают, но - трудно. Во-первых, глушь: ни дорог, ни связи - ни черта. Во-вторых, денег вбухано - вагон. На такие деньги желающих мало, а за "так" - обидно. Вот и стоит - для меня.

- Зачем же он правда сюда забился?

- Говорят, - Бармалей почему-то шептал, - он смерть предчувствовал. Метался. А место это ему экстрасенс городской посоветовал: точка в пространстве уникальная. Мол, спрячешься - не найдут. Да он и уроженец откуда-то неподалеку.

Паша лежал и глядел на огонь, прыгавший по веткам. Сегодня он уже смотрел на костер. Было это ужасно давно. Тетя Нюра ("мало вас, ведьмачих, палили!..") глянула огневым глазом, и закурился дымок. Экстрасенс предсказал точку в пространстве...

- Гиблые у нас места, - пробормотал Паша, сладко, покойно смежая веки и погружаясь в дрему.

Под веками метались оранжево-красные языки пламени, и чудилось, что это кружит плясунья в огненно-красном наряде...

Когда Паша проснулся, Бармалея в каминной уже не было. Огонь давно потух, и утренняя свежесть давала себя знать. Он спустился по трапу в знакомую анфиладу залов, заново восхищаясь и удивляясь. Сквозь лаз выбрался наружу. По склонам убегали вверх сосны в зеленом убранстве. Солнце откуда-то из-за гребня подсвечивало лес. Тимофей, скинув майку, занимался зарядкой и, бодрясь, фыркал. Но, видно, головушка похмельная побаливала приседал он с трудом, а наклонялся вообще со стоном, багровея лицом.

- Брось, не притворяйся, - сказал Паша и опустился на бревно, рядом с которым валялся велосипед. Мимоходом отметил: цел, руль не вывернут, обода не погнуты - пьяным счастье.

- Ты доволен жизнью, Паша? - вдруг спросил "физкультурник".

- Не знаю, - честно признался Паша, - не пойму.

- А я - вполне. Кроме одного пункта: отсутствия оборотных средств. Проще говоря - денег. А планов у меня - навалом. Я бы идеи мог за деньги продавать.

- Все так думают, - возражать было лень.

Похмелье разжижало действительность. Медленно-медленно, будто в воде, поддерживая велосипед с двух сторон - или держась за него, - они взобрались на гору. Тут уже сплошь окрестности заливало солнце, нежа и лаская тело после ночного озноба. Видно было далеко - змеилась река, разливаясь каплями стариц. Вон у одной притулилась деревенька Шишеевка (Паша узнал ее по разрушенной церкви); если пуститься вправо напрямик - Хлебниково. По левую сторону за доброй сотней километров, у истоков речки, прячется монастырь, где провел Паша прошлый год, - на миг ему помстилось, что блеснул в небесах золотой отсвет купола и креста. Да нет, расстояние нешуточное. А родное Любавино скрывается за лесом. Совсем близко к таинственной ложбине подступили какие-то длинные строения с плоскими крышами.