Михаил Бобров: Осень в Ирбиссангине

Сейчас медведь взошел на помост и проделал все, что требовалось. Он пришел не в первый и даже не в сто первый раз, но его вновь восхитила и поразила четкость изображения. Грота как не бывало; маг стоял на горном уступе; за спиной подымался склон, а за левым плечом черной ямой зиял западный выход из ущелья Норад. На месте упиравшегося в него когда-то Западного Тракта щерились колья, рвы, насыпи. Над головой мерцали предутренние звезды - Рунка, Тамал, Кисмет.

Прямо впереди, вниз и в стороны, сколько хватало взгляда, расширялась Долина Туманов. Она наполовину покрылась чем-то темным, клубящимся - то ли дымом, то ли паром. Отчетливо повеяло магией: угрозой, яростью, гневом складывалась аура боя. Внезапно рванул западный ветер - прямо в лицо тому, чьими глазами наблюдал сейчас маг. Потом что-то сухо треснуло, звезды разом померкли. Сквозь взрытый Тракт прямо в жерло Норада ударил громадный горизонтальный поток режуще яркого белого пламени. Горы вздрогнули, и земля мелко затряслась под подошвами сапог. Тут наблюдатель, видимо, принялся отправлять сообщение - он отвернул голову от слепящего потока, и оказалось, что на правом плече у него сидит ворон-оборотень. Ворон кивнул, поднялся и подался в горы, наблюдатель также принялся карабкаться по склону. Изображение стало таять - то ли действие заклинания кончалось, то ли тот человек терял сознание. Медведь опять был в гроте. "Пожалуй, укрепления не сильно им помогут." - подумал он грустно, - "А лавины и снегопады не очень помешают Фрогмену."

***

Весна пришла поздно. Только к середине апреля снег с ревом потек от перевалов; лавины каждый день били в скалы. Снег теперь кипел на тех тропинках, по которым осенью ученики собирались к Вершине. Реки взбухали по часам, но свежая зелень обгоняла даже воду, неистово рвущуюся вверх по отвесным склонам узких русел-каньонов. Очистилось небо, и настал давно ожидаемый вечер, когда в закатном красном свечении прочертился черный пятиугольник - с далекого Крайнена шли первые почтовые грифоны. На двор прилетов кинулось множество народу: все, кто зимой подтянулся ближе к западу за новостями об ушедших родичах. По такому случаю маги зажгли несколько осветительных шариков и повесили их над высоким крыльцом Почтовой Службы: с него всю ночь будут выкрикивать список потерь. Все равно никто в городе не ляжет спать, не услышав подтверждения или опровержения своему отчаянию. Тишина в огромной разношерстной толпе становилась тем тяжелее, чем меньше времени оставалось до прилета почты.

Наконец, грифоны снизились над крыльцом, сбросили тяжелые набрюшные сумки - и рухнули от усталости прямо на головы стоявшим. Ожидание, однако, настолько поглотило город, что никто и звука не произнес, пока курьеров уносили в комнаты, пока взрезывали, нетерпеливо рвали когтями и зубами черные мешки с почтой.

Почты оказалось мало, это поначалу обрадовало - судя по длине списков, потери обещали быть невелики. Лес тогда еще не знал, что это не список потерь, а список уцелевших. После Ирбиссангина записать имена живых получилось вдвое быстрее, чем мертвых.

* * *

В знакомой полукруглой комнате народу в этот раз сидело побольше. Старательно прогретую лежанку вдоль и поперек исползал четырехмесячный внук волшебницы. Его мать сидела рядом, вполоборота к огню и следила, чтобы ребенок не хлопнулся на пол - с той стороны, где не было стен и урчащего холма медвежьей спины. Медведя разместили на полу вдоль длинного края лежанки именно как ограничитель ненужных поползновений. Теперь он глядел на огонь, и собирался с силами. Какие бы новости ни пришли с почтой, женщины будут плакать. Если хорошие - хорошо. Вмешиваться не придется. Если плохие... Медведь вздыхал, и по комнате разносился сладковатый грибной запах, обычный для лесных медведей-строителей. Горные медведи-металлурги пахли камнем и сухим жаром своих пещерных кузниц. Маг никак не мог понять, почему люди меняют свой запах, и какую красоту они в этом находят. Как всякий лесной житель, он привык, что обычаи бывают разнообразные, и умел притерпеться ко многому, но именно сейчас он бы не хотел иметь дело с парфюмерией. Все эти духи могут помешать ему в какой-нибудь важный момент уловить запах тревоги или опасности.

Волшебницы в комнате не было. Она унеслась на двор прилетов сразу, как только бухнул почтовый колокол - первый раз за позднюю осень и зиму. Ну и понятно, нельзя было сказать, когда вернется. Наверное - когда узнает...