Александр Саверский - Кровь

-- Что? Кто нашел? -- она изумленно смотрела на меня. Еще бы: ей ли не знать все сказки про саму себя.

-- Молчи и слушай.

-- Ладно, ладно, поглядим, какой из тебя сказочник.

-- Так вот. Когда они ее нашли, то были ослеплены ее красотой и доступностью.

Василиса хмыкнула:

-- Конечно, спать в присутствии стольких мужиков.

-- Правильно понимаешь. Естественно, они все передрались, оспаривая первенство. Пока они морды друг другу били, появился Черномор.

-- О, Господи, а ему-то чего? Людмилы мало?

-- Людмилу у него Руслан отбил к тому времени. Короче, схватил он ее и думал вылететь из пещеры, но тут появился Змей Горыныч и спалил летуну бороду. Василиса упала на пол пещеры.

-- Черт! Это, наверно, больно!

Я посмотрел на нее внимательно и сказал:

-- Ну, она не сильно ударилась, пещера была невысокой. А в это время раздался ужасный свист. Все, кто был еще жив, отлетели в дальний угол. Даже твой саркофаг...

-- Гм, чей саркофаг? -- поинтересовалась Василиса.

-- Тво..., хм, ну ее... А вообще, какая разница?

-- Ладно, продолжай.

-- Так вот, даже саркофаг сорвался с цепей, на которых висел, и придавил Черномора. Один Змей Горыныч устоял на ногах и пошел против свиста, расправив свои крылья. Оказалось, что Соловей-Разбойник тоже воспылал страстью и поторопился на место боевых действий. Пока они бились, явился Кощей Бессмертный и помог Соловью убить Змея, а потом они начали бить друг друга. Через три дня битва закончилась. Все умерли. С последним выдохом Кощея раздался звук пастушьего рожка. Сидя на Волке, появился царевич-Алексей. Пинками растолкав трупы врагов, он добрался до желанного тела.

-- Что? До чего добрался? -- Василиса снова была возмущена.

-- Тело -- это геометрическая, трехмерная фигура, состоящая из плотной материи, -- пояснил я.

-- Он именно такое тело нашел?

-- Угу. Так вот, когда он его нашел, то первое, что он услышал, было: "Где ты шлялся столько времени?"

-- Это кто говорит?

-- Тело, конечно.

-- А-а, оно еще и разговаривало.

-- Конечно, тела вообще имеют обыкновение общаться друг с другом.

-- Что же было дальше?

-- Ясно что: девушка сильно проголодалась и упрекала царевича в том, что тот очень долго нес ей еду.

-- Ах, вот в чем дело?

-- Конечно. Но суть не в этом.

-- М-м, еще и суть есть?

-- Суть есть. Тела, красивые тела, -- уточнил я, -- привлекают к себе столько всякого народу, что проще дать этому народу поубивать друг дружку, а потом в спокойной обстановке покормить несчастного человека, которого никто не кормил во время сражения. После этого можно смело целоваться.

Василиса, наконец, не выдержала и рассмеялась, а я не стал терять времени и поцеловал ее. Она немного смутилась, ведь это было в первый раз при свете дня, но не сопротивлялась и даже вкусно ответила. Насытившись моей слюной, спросила:

-- А ты есть-то будешь, царевич-Алексей?

-- Буду, но перед этим хочу тебя спросить.

-- Да, -- откликнулась она.

-- Ты не слышала, что кто-то зовет меня с улицы?

-- Нет. А почему ты считаешь, что именно тебя?

-- А ты послушай.

Мы помолчали.

Я отчетливо слышал:

-- Ле-е-еша! Ле-е-еша!

И самое интересное было то, что мне показалось, будто голос двоится. Я подошел к окну.

-- Я ничего не слышу, -- удивила меня Василиса, заглядывая через мое плечо на улицу.

Но то, что я увидел, удивило меня еще сильней. Поголовье детей в самом деле увеличилось. Сейчас, так же глядя мне в глаза и монотонно подвывая, рядом с девочкой сидел мальчик.

Я, наконец, как следует, рассмотрел их одежду. На них были подпоясанные тонким ремешком длинные хлопчатобумажные рубахи, а на ногах что-то вроде босоножек. Рубахи были украшены индейскими узорами.

-- Леш, ты чего? -- раздался голос Василисы. А дети тем временем, увидев меня, замолчали, как и в первый раз.

-- Странные дети, -- сказал я, -- жутковатые.

-- Ты о чем? -- удивилась она и снова посмотрела на улицу. По ее взгляду я понял, что она ничего не видит.

-- Ты действительно не видишь мальчика и девочку в песочнице?

-- Н-нет. Песочница пустая. -- Она посмотрела на меня, оценивая, все ли в порядке у меня с головой.

-- Что ж? Запишем это на счет аномальных явлений, проистекающих со мной в последнее время, -- сказал я и, пристально глянув деткам в глаза, отошел от окна.

-- Ты в самом деле кого-то видишь или разыгрываешь меня?

-- Конечно, разыгрываю, -- улыбнулся я и сел за стол. Не буду же я ей объяснять: кто, где и в чем, потому что главного я все равно не знал зачем?

Я укусил огурец и замер вместе с ним во рту, глядя, как на кухню входят двое тех самых, что орали на меня из песочницы.