Я оборачиваюсь. В "Волге", которая едет за нами, рядом с водителем сидит начальник группы, я стал про себя называть его "босс". Мы выез-жаем на сравнительно широкую дорогу, но сразу попадаем в пробку. Ог-ромный самосвал занесло на повороте, и машины медленно и осторожно объезжают его. Милиционеры в своем автомобиле, возглавляющем наш кортеж, включают сирену, мигалка на крыше начинает быстро вра-щаться, из репродуктора раздаются какие-то команды. Другие машины жмутся к обочине, освобождая нам проезд, и вот мы уже опять на пол-ной скорости мчимся вперед.
За окнами мелькают поля, леса, поселки. Проносимся мимо поста ГАИ. Но что это? Действительно постовой отдал нам честь или мне по-казалось? Должно быть, принял нас за большое начальство, ведь в такой компании, с персональной милицейской машиной да еще с одной сопро-вождающей "Волгой" путешествует разве что первый секретарь обкома! Присматриваясь к дороге, жду очередного поста. Точно, так и есть, га-ишник поспешно перекрывает движение на перекрестке, а когда мы приближаемся, делает два шага вперед и отдает нам честь! "Ах, знал бы он, кто его честь принимает!" -- думаю я и смеюсь. Но лица моих спут-ников суровы, юмор ситуации не дошел до них. Когда при въезде в сле-дующий поселок очередной постовой вытягивается в струнку и козыря-ет, я высовываю в окно руку и приветственно машу ему. Тот, заметив арестантскую телогрейку и шапку, изумленно таращится на меня, мед-ленно отводя от виска ладонь с вытянутыми пальцами. Кагебешник со злостью водворяет мою руку на место и быстро закрывает окно.
-- Что там у вас происходит? -- спрашивает по рации из второй ма-шины "босс".
-- Щаранский хулиганит. Пытался что-то крикнуть милиционеру.
-- Закройте окна! -- следует команда.
-- Уже сделано, -- отвечает "интеллигент", и в машине вновь надол-го воцаряется тишина. Мы несемся дальше по заснеженным уральским дорогам.
-- Мне надо отлить, -- говорю я через некоторое время. "Интеллигент" совещается с шофером.
-- Сейчас будет заправочная станция.
Вот наконец и заправка, но выйти мне не дают. Начальнику, види-мо, не нравится, что там есть люди, а вдруг я снова выкину какой-ни-будь фортель? Несколько фраз по рации -- и мы едем дальше. Останав-ливаемся на пустынном отрезке шоссе. По обеим сторонам его, метрах в двадцати от обочины, густой лес. Но туда меня не ведут -- опасно, могу сбежать. Мне предлагают оправиться прямо на шоссе. Я стою за "Вол-гой", а один из милиционеров машет жезлом проносящимся мимо ма-шинам: давайте, давайте, мол, не задерживайтесь! Два моих телохрани-теля пристраиваются рядом со мной, один -- справа, другой -- слева. Убедившись, что я не собираюсь бежать в лес, а занимаюсь тем, ради че-го попросил их остановиться, они следуют моему примеру и расстегива-ют ширинки.
Начав это несложное дело раньше их, я его раньше и заканчиваю. Застегнув брюки, я быстро оглядываюсь по сторонам и имитирую рывок в сторону леса, делаю вид, что собираюсь пуститься в бега. Оба кагебешника автоматически повторяют мое движение, обливая свои руки и штаны собственной мочой. Я злорадно ухмыляюсь: будете знать, как не пускать меня в нормальную уборную!
Я сажусь в машину, а мои конвоиры долго отмываются, поливая друг другу из канистры. И вот мы снова мчимся по белому шоссе.
Как ни отгонял я от себя мысли о том, что бы это все означало, они прорвали блокаду. Куда меня везут? Ведь такого за девять лет еще не было. Неужели освободят? Да нет, должно быть, просто какой-то бонза из КГБ захотел со мной встретиться. Объяснение это малоубе-дительно, но я, утопая в океане надежды, хватаюсь за него, как за соломинку.
Я, конечно, стараюсь, чтобы кагебешники не заметили мое волне-ние, но оно в конце концов приводит к тому, что в сердце вонзается кинжальная боль, а вдобавок начинается такой приступ мигрени, что я вынужден обратиться к ним:
-- Мне нужна таблетка от головной боли. Где аптечка, которую вы обязаны иметь при этапировании зека?
Но такой черной работой КГБ не занимается, это дело МВД, и, посо-ветовавшись по рации с начальником, "интеллигент" говорит:
-- Скоро приедем, тогда получите лекарства.
Мы в пути уже часа четыре и, судя по изменившемуся пейзажу, при-ближаемся к большому городу. А вот и огромный щит с надписью "Пермь", за ним -- поворот с указателем "Аэропорт". "Наверное, в этой стороне здешняя тюрьма", -- думаю я. Но машины наши подъезжают прямехонько к зданию аэровокзала.
Давно забытая суета пассажиров, автобусы, такси... Вслед за мили-цейской машиной мы въезжаем прямо на летное поле. Я еще ничего не успеваю сообразить, как оказываюсь у трапа самолета. Это ТУ-114, ста-рый мой знакомец. Салон пуст, и это меня не удивляет, конечно же, пассажиров пустят позже. Прохожу вперед и устраиваюсь возле окна. Два кагебешника садятся сбоку от меня, третий -- сзади, четвертый за-ходит в кабину пилотов.
Читать дальше