Натан Щаранский: ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

Вся моя взрослая жизнь делится на три почти равные части. Сначала я был обычным советским гражданином, «честным двоемыслящим». который пытался приспособиться и преуспеть в условиях тоталитарного режима. Затем я стал диссидентом, а впоследствии и политзаключенным. И наконец, с 1986 года я активно участвую в общественной и политической жизни Израиля, включая почти десять лет в качестве депутата кнесета и министра в составе четырех израильских правительств.

Хотя сам я никогда не считал себя писателем, это уже моя третья книга. Я сажусь писать, когда чувствую, что мой опыт может помочь общему делу, может помочь другим в борьбе за свободу, за то, что мне представляется по-настоящему важным и ценным.

Мои лагерные воспоминания «Не убоюсь зла» были написаны сразу же после освобождения из ГУЛАГа. Я описывал там различные эпизоды из моей диссидентской и лагерной жизни с одной целью: напомнить людям, и в особенности тем, кто остался взаперти за железным занавесом, о тех скрытых силах, которые пробуждаются в каждом из нас, когда мы боремся за свое право на свободу. Мне хотелось поддержать и укрепить силу духа и надежду в тех, кого я оставил позади себя.

Вторая моя книга. «В защиту демократии», была написана после почти двадцати лет активного участия в общественной и политической жизни Израиля Зто были годы, когда свободный мир, одержав историческую победу в «холодной войне», практически отказался от самого мощного оружия в своем арсенале — понятия свободы как таковой. В своей книге я обращался к лидерам партий и политических движений с призывом вспомнить об огромной сипе свободы На основе собственного диссидентского, а впоследствии и политического опыта я стремился показать, почему и каким образом демократический мир может мобилизовать оружие свободы для преодоления сил тирании и террора.

В то же время я прекрасно понимаю, что для решения стоящей перед нами сегодня задачи одного оружия свободы недостаточно. Демократическому миру, с его огромными материальными ресурсами, с его способностью наилучшим образом использовать таланты и энергию своих граждан, противостоит противник, основная сила которого — в силе его духа.

Противник силен духом, ибо сильна его личностная принадлежность, его коллективное самосознание, его identity. Мы должны противопоставить его целеустремленности наше собственное ясное и сильное национальное, этническое, культурное, религиозное самосознание, то есть нашу идентичность.

На Западе очень немногие рассматривают самоидентификацию как союзника свободы Напротив — западные интеллектуалы и общественные деятели все чаще видят в identity, в самосознании личностной принадлежности человека противника свободы, источник конфликтов и угрозу мирной жизни.

Я не верю, что силы свободы и силы identity являются непримиримыми врагами. Я читаю книги и статьи, убеждающие меня, что дело обстоит именно так, я слышу веские аргументы в пользу этого, но я знаю, что это не так. Корни, культура, чувство принадлежности к народу, то есть к чему-то большему, чем ты сам, все то, что мы вкладываем в понятие «identity», являются жизненной необходимостью не только для отдельного человека, который хочет обрести смысл жизни, но и жизненной необходимостью для любой демократической нации, стремящейся защитить свои ценности, свой образ жизни Свобода, с одной стороны, и identity, с другой стороны — не только не враги, напротив, это вернейшие соратники в борьбе с силами зла. Такова основная идея настоящей книги: идея, по моему убеждению, важная для каждого отдельного человека, для каждого сообщества, для каждой нации свободного мира.

Для меня идея союза между идентичностью человека и демократией очевидна. Зто вывод, к которому меня привел мой давний опыт, наложивший неизгладимый отпечаток на мое понимание свободы, на мое понимание феномена identity и на мое понимание связи между ними.

В написанных мной книгах я часто и обильно ссылаюсь на свой лагерный опыт Я делаю это не потому, что питаю иллюзию, будто бы уникальные обстоятельства лагерной жизни можно адекватно перенести на внешний мир. Эти годы в ГУЛАГе послужили мне своего рода лабораторией, где мне пришлось столкнуться в наиболее экстремальной форме с теми непростыми вызовами, с которыми сталкивается сегодня свободный мир В этом смысле уроки ГУЛАГа лишены нюансов и изысканности, но зато абсолютно отчетливы и ясны.