Натан Щаранский - Не убоюсь зла

-- Мне кажется, я заново на свет родился! -- кричал мне Витя на следующее утро, с хохотом носясь по зоне, как удравший от пастуха мо-лодой бычок. Впервые я видел его таким счастливым.

А меня в тот день перевели в цех токарем. Двухмесячная оттепель кончилась. В течение недели на меня составили дюжину рапортов: "от-ходил от станка на пять минут", "в течение трех минут разговаривал с соседом во время работы"... Потом на год вперед лишили свидания. Ста-ли конфисковывать одно за другим письма. Я понял, что мои дни в зоне сочтены.

О том, что меня заберут в ШИЗО, мне заранее сообщили "двойные агенты", которым было поручено проследить, кто из зеков начнет этим возмущаться, кто предложит протестовать...

А вечером наступил праздник Пурим. Накануне я получил полагаю-щуюся раз в полгода полукилограммовую бандероль с конфетами и пе-ченьем. Я собрал друзей, вынул гостинцы, заварил чай. За столом сиде-ли узник Сиона и юный грузинский поэт, армянский националист и русский пятидесятник, литовский еврокоммунист и латышский дисси-дент-демократ. ..

Я рассказал о происхождении Пурима, о том, как много веков назад Всевышний явил чудо и спас наш народ от истребления. Между прочим, и статья в "Известиях", изменившая мою судьбу, появилась именно в Пурим, и завтра, в тот же праздник, должен начаться новый этап в моей жизни: меня заберут в ШИЗО. Но этого я никому не мог сказать. "Где-то буду я в следующий Пурим? -тоскливо думал я. -- В лагере? В Чи-стополе? В другой зоне?.."

...Назавтра после работы меня вызвали на вахту и зачитали рапорт: держал белье в неположенном месте -- под подушкой. Четверо суток ШИЗО. Белье я действительно положил под подушку перед тем, как сдать его в стирку, такого рода "нарушения" все мы совершали регуляр-но. Но весь юмор ситуации был в том, что сделал я это чуть ли не через сутки после того, как узнал о предстоящем наказании. "Великие опровергатели логики! Следствие у них то и дело опережает причину!" -- невесело усмехался я, навсегда покидая зону под охраной двух пра-порщиков.

* * *

Смехотворный срок -- четверо суток -- никого, конечно, обмануть не мог. За ним последовал новый: пятнадцать суток, потом еще пятнад-цать. После этого меня перевели в ПКТ под тем стандартным предло-гом, что я плохо влияю на других зеков. "Что ж, на сей раз это вроде бы соответствует действительности", -- подумал я, с удовольствием вспо-миная поминки по Забелину, а также всех, кого успел "перевербовать" за два месяца пребывания в зоне.

Одновременно со мной в ПКТ попали Грезин и Валерий Смирнов -- один из тех, кто пассивно, но упорно сопротивлялся в лагере давлению КГБ.

Валера был специалистом по математическому обеспечению, рабо-тал в Московском институте электронных управляющих машин, в этой области Советский Союз существенно отстает от Запада и постоянно нуждается в новейшей технологии. Анкетные данные Смирнова и по пя-той графе (русский), и по седьмой (коммунист) полностью удовлетворя-ли критериям, необходимым для получения выездной визы, и он часто ездил за границу, в основном, в Норвегию, для ведения переговоров о закупке образцов передовой западной технологии. Но, как и у большин-ства советских людей, анкетные данные Валерия плохо отражали реаль-ность, в партию он вступил не по убеждению, а из соображений карье-ры. После нескольких поездок он решил остаться на Западе. Норвеж-ские друзья и коллеги помогли ему в этом, но полицейские власти посо-ветовали перебраться в Америку, подальше от КГБ, что Смирнов и сде-лал. С ним несколько раз беседовали представители ЦРУ, даже прове-ряли его на детекторе лжи. Убедившись в том, что Валерий не шпион, власти предоставили ему политическое убежище и помогли устроиться по специальности. Очень скоро, однако, он стал тосковать по семье и стал строить планы ее вызволения. В голову Смирнову пришла дикая идея: приехать в СССР и попытаться законным путем вывезти жену и дочку.

-- Ты не представляешь себе, -- говорил он мне, -- как быстро забы-ваешь в условиях свободы, что такое Советский Союз!

Товарищ Валерия, один из руководителей той самой норвежской фирмы, узнав о его планах, испугался: "Да ты что! -- воскликнул он. -- Потерпи еще немного. Сначала съезжу в Россию я и узнаю, насколько это может быть опасно для тебя".

В Москве норвежец спросил у академика Наумова, своего партнера в деловых переговорах: "Что будет со Смирновым, если он вернется?" Ис-пуганный академик обещал выяснить это в компетентных инстанциях и через несколько дней передал своему западному коллеге официальный ответ: если Смирнов возвратится до определенного числа, то его не аре-стуют, однако работать на прежнем месте он уже не сможет.