Владимир Шпаков - Билет без выигрыша

Из воинского зала меня выгнал патруль: гражданским тут делать нечего. Матрос Барыбин уже отчитывался, честно отрабатывая гамбургер, я же спустился в большой зал и приблизился к стоящему на постаменте бюсту вождя. От выпитого перед глазами уже плыло, и на миг показалось: лысина покрывается волосами, на груди появляются ордена, на плечах - плащ, Ленин превращается в отца-основателя Петербурга, я оказываюсь на родном Московском вокзале, откуда до моего дома - десять минут ходьбы, и сегодняшняя ночь исчезает, как наваждение, посланное столицей... Наваждение, однако, продолжалось, на этот раз приняв обличье смуглого мужика в грязной синей куртке. Мужик оценивающе меня рассматривал, ходил кругами, потом приблизился и с акцентом заговорил:

- Друг, не купишь у нас одну вещь?

- Какую вещь?

- Хорошую! Только я не знаю, как она называется. На телевизор похожа, но он почему-то ничего не показывает. Нет, он исправный - в коробке был! Но на Казанском вокзале никто не понимает: как с ним обращаться?! Такие люди глупые! Может, ты знаешь? Ты же из Ленинграда, да? А в Ленинграде люди умные, они во всем разбираются! Пойдем со мной, посмотришь!

Не знаю, что подействовало: то ли мелкая лесть, то ли сознание того, что терять в любом случае нечего. Я хлебнул для храбрости, поставил пустую бутылку перед бюстом и сказал:

- Идем, посмотрим твой "телевизор".

Мы миновали притихший кассовый зал, вышли на улицу и нырнули в длинный подземный переход, соединяющий края площади подобно мосту между Европой и Азией. Я мысленно гадал: кто передо мной - башкир? Таджик? Я мог бы еще долго перебирать народности востока, но смуглый, к моему удивлению, назвался Ионой. Он объяснял, мол, приехали с друзьями из Дубоссар, чтобы заработать денег, и поначалу неплохо получалось: дорогу строили, потом старый дом разбирали на Садовом кольце. Получили деньги, собрались назад в Молдавию, но тут еще халтура подвернулась - двери и окна снять в одном офисе. Что ж, ломать - не строить, сняли и окна, и двери, однако денег хозяин давать не спешил. Неделю ждут, другую - денег нет! Да и заработанные тают, потому что Москва, цены какие! А главное, никуда не пожалуешься, тебя же первого обвинят: нелегальный - давай в тюрьму! Ночевали среди таких же молдавских работяг на Киевском вокзале, но оттуда выгнала милиция, и они поселились на Казанском.

- Попали, значит, во чрево кита? - спросил я.

- Куда попали?

- Иногда кажется, что Москва - это огромный кит, который глотает нас, причем из этого чрева - не выбраться! Знаешь такую историю про твоего тезку?

- Про тезку? Нет, не знаю. А мы в такую историю попали, хуже не бывает! Сломали дверь, которая внутрь вела, думали денег найти. Но нашли только этот телевизор в коробке. Мы не воры, друг, честное слово, просто он нам деньги не платил!

Местный зал ожидания отличался спящими на лавках аксакалами, цветастыми платками и запахом подгоревших чебуреков. Вскоре мы вышли на пути и двинулись вдоль каких-то строений без окон. Темнота сглотнула нас, как жаба двух комариков, но молдаванин Иона в этом "чреве", видно, ориентировался, как в своем родном винограднике. Или он никакой не молдаванин, а просто прикидывается? И меня сейчас трахнут по голове, чтобы найти в карманах шиш с маслом и со злости добить ногами? Впрочем, выпитое притупляло страх, когда же впереди послышались голоса, он и вовсе пропал.

Темноту-жабу прогнал свет костра, вокруг которого толпились люди. Кто-то стоял, засунув руки в карманы, кто-то сидел на корточках, протянув к огню озябшие руки; были и вовсе лежащие в отрубе. Иона что-то крикнул на романском наречии, после чего от костра отделились две фигуры и вместе с нами направились в темноту. Шагов через десять обнаружились сумки, ящики, а за ними - картонная коробка с латинскими буквами. Ее молча распаковали и, вынув небольшой телевизор, выставили передо мной.

- Нет, лучше к огню пойдем! - сказал Иона. - А то здесь не увидишь ничего!

Возле костра стало видно: передо мной - монитор Atari, о чем свидетельствовала надпись ниже экрана. В те годы "писишник" был редкостью, из моих знакомых только Сильвия печатала свои статьи на компьютере, я же, к примеру, пробавлялся машинкой. И потому молчал, погруженный в созерцание технического чуда, купить которое пока не позволяли средства. О, какие непредсказуемые ветра дуют в желудке этого города-кита, какие хитрые лабиринты и ловушки подстерегают попавшего сюда простодушного Иону! Он же не знает, дурачок, что эти экраны оживают только при наличии процессора и клавиатуры с мышкой, а тогда надежда заработать денег и вырваться из чрева химера, и болтание по желудку продолжится, пока Иону не схватят злобные центурионы и не отведут в местный "обезьянник". Стоящие вокруг костра молча смотрели на черный экран, ожидая увидеть то ли выпуск новостей, то ли сообщение о выдаче бездомным пособия, и вдруг показалось, что среди них мелькнул Малеев. Конечно, он здесь! Смотрите, малеевы-ионы, на этот глаз заморского Вия, а он будет смотреть на вас!