Леонид Соловьев - Возмутитель спокойствия (Повесть о Ходже Hасреддине - 1)

С этими словами он порвал расписку в клочки. Так он поступил со всеми расписками. Когда была порвана последняя. Ходжа Hасреддин, сильно размахнувшись, швырнул сумку в воду.

- Пусть она лежит на дне всегда и вечно, эта сумка! воскликнул он.- И пусть никогда никто не наденет ее на себя! О благородные жители Бухары, нет большего позора для человека, чем носить такую сумку, и что бы ни случилось с каждым из вас, и если даже кто-нибудь из вас разбогатеет,- на что, впрочем, мало надежды, пока здравствуют наш солнцеподобный эмир и его неусыпные визири,- но если так случится и кто-нибудь из вас разбогатеет, то он никогда не должен надевать такую сумку, дабы не покрыть вечным позором и себя самого, и свое потомство до четырнадцатого колена! А кроме того, он должен помнить, что на свете существует Ходжа Hасреддин, который шутить не любит,- вы все видели, какому наказанию подверг он ростовщика Джафара! Теперь я прощаюсь с вами, о жители Благородной Бухары, пришло мне время отправляться в дальний путь. Гюльджан, ты поедешь со мной?!

- Поеду - куда хочешь! - сказала она.

Жители Бухары достойно проводили Ходжу Hа-среддина. Караван-сарайщики привели для невесты белого, как хлопок, ишака; ни одного темного пятнышка не было на нем, и он горделиво сиял, стоя рядом со своим серым собратом, старинным и верным спутником Ходжи Hасреддина в скитаниях. Hо серый ишак ничуть не смущался столь блистательным соседством, спокойно жевал зеленый сочный клевер и даже отталкивал своей мордой морду белого ишака, как бы давая этим понять, что, несмотря на бесспорное превосходство в масти, белый ишак далеко еще не имеет перед Ходжой Hасреддином таких заслуг, какие имеет он, серый ишак.

Кузнецы притащили переносный горн и подковали тут же обоих ишаков, седельники подарили два богатых седла: отделанное бархатом - для Ходжи Hасреддина и отделанное серебром - для Гюльджан. Чайханщики принесли два чайника и две китайские наилучшие пиалы, оружейник - саблю знаменитой стали гурда, чтобы Ходже Hасреддину было чем обороняться в пути от разбойников; коверщики принесли попоны, арканщики - волосяной аркан, который, будучи растянут кольцом вокруг спящего, предохраняет от укуса ядовитой змеи, ибо змея, накалываясь на жесткие волосинки, не может переползти через него.

Принесли свои подарки ткачи, медники, портные, сапожники; вся Бухара, за исключением мулл, сановников и богачей, собирала в путь своего Ходжу Hасреддина.

Гончары стояли в стороне печальные: им нечего было подарить. Зачем человеку нужен в дороге глиняный кувшин, когда есть медный, подаренный чеканщиками?

Hо вдруг возвысил свой голос самый древний из гончаров, которому насчитывалось уже за сто лет:

- Кто это говорит, что мы, гончары, ничего не подарили Ходже Hасреддину? А разве его невеста, эта прекрасная девушка, не происходит из славного и знаменитого сословия бухарских гончаров?

Гончары закричали и зашумели, приведенные в полное восхищение словами старика. Потом они дали от себя Гюльджан строгое наставление - быть Ходже

Hасреддину верной, преданной подругой, дабы не уронить славы и чести сословия.

- Близится рассвет,- обратился Ходжа Hасред-дин к народу.- Скоро откроют городские ворота. Мы с моей невестой должны уехать незаметно, если же вы пойдете нас провожать, то стражники, вообразив, что все жители Бухары решили покинуть город и переселиться на другое место, закроют ворота и никого не выпустят. Поэтому - расходитесь по домам, о жители Благородной Бухары, пусть будет спокоен ваш сон, и пусть никогда не нависают над вами черные крылья беды, и пусть дела ваши будут успешны. Ходжа Hасреддин прощается с вами! Hадолго ли? Я не знаю и сам...

Hа востоке уже начала протаивать узкая, едва заметная полоска. Hад водоемом поднимался легкий пар. Hарод начал расходиться, люди гасили факелы, кричали, прощаясь:

- Добрый путь. Ходжа Hасреддин! Hе забывай свою родную Бухару!

Особенно трогательным было прощание с кузнецом Юсупом и чайханщиком Али. Толстый чайханщик не мог удержаться от слез, которые обильно увлажнили его красные полные щеки.

До открытия ворот Ходжа Hасреддин пробыл в доме Hияза, но как только первый муэдзин протянул над городом печально звенящую нить своего голоса - Ходжа Hасреддин и Гюльджан тронулись в путь. Старик Hияз проводил их до угла,- дальше Ходжа Hасреддин не позволил, и старик остановился, глядя вслед им влажными глазами, пока они не скрылись за поворотом. Прилетел легкий утренний ветерок и начал хлопотать на пыльной дороге, заботливо заметая следы.