Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Зач.: <���Тимохину> Ананьеву

Зач.: мушкатерского полка, в котором служил <���Брыков> Тимохин

Зач.: и между ними был Долохов

Зач.: про свои подвиги

Зач.: сразу повалилось с полсотни

Зач.: <���Долохов скромничает. Кровь на шинели. Князь Андрей счастлив.> — Вот Долохов так поработал. Приснится ему гренадер этот.

— Два, — поправил Долохов. <���— Ох, как я больно хватил его, — сказал он, от волнения ходя от костра и опять подходя.> Долохов видимо находился в волнении, которого он не мог утишить. Он ни минуты не стоял на месте. То скрывался во мраке, то опять подходил к костру. — Будут помнить французы, — говорил он.

— Хоть бы вы кровь обмыли со штыка, — сказал ему офицер.

— Ничего, пусть начальство видит, что трудился, — смеясь сказал Долохов, и смех его страшен показался Ананьеву. Они отошли.

На полях: Князь Андрей у костра с Ананьевым протежирует, но юнкер раздражает его французским языком. Он думает, что всё умерло, и раздражен в ту минуту, как кровь. Багратион подъезжает [1 неразобр. ]

Зачеркнуто :— Ваше благородие, — сказал 1-й №, дядя, подходя к Тимохину. — Юнкер гусар на лафете лежит, просит за лекарем сходить, руку править, прикажете я сбегаю?

— <���Сходи.> <���Тимохин>

Ананьев встал и пошел к лафету.

— Что вы к огню не пойдете?

— Двинуться не могу. Ооох! — послышался юношеский голос, почти детский и страдальческий.

— Вы тоже ранены верно? Вот кровь,— <���Тимохин уже забыл про юнкера>, сказал Ананьев, прислонясь рукою к лафету и попав во что то мокрое.

— Нет, выломлена или вывихнута рука, <���не знаю>, но боль ужасная.

— Отчего же кровь. Это кровь, — сказал Ананьев, поднося запачканный палец к глазам.

— Это офицер окровянил, что мы везли, — сказал артиллерист, и как будто предполагая, что он будет виноват в этой неисправности, старательно обтер лафет обшлагом шинели. Ананьев позволил солдату итти за лекарем, а сам вернулся к костру. Пехотные разобрались, солдаты разложили свой огонь и никто не подходил к полку.

Зач.: <���Тимохиным> <���Ананьевым> Тушин заснул.

На полях: Князь Андрей заминает впечатление о смерти Белкина.

На полях: И князь Андрей видел смерть и страдания и устал. Т[ушин] облегчал его. Он было смягчился, но подъехал Багратион с наглым Жирковым и опять он — старый гордый человек.

Всё оболгали. Долохов водку пьет залпом.

Ростов о доме. Т[ушин] о смерти.

Багратион благодарит князя Андрея. Он холодно принимает, зная, что это относится не к нему, а к его связи с Кутузовым.

Зач.: такой же черный мрак

Зач.: спал Тушин и артиллеристы и

Зач.: точно такое же живое тело, какие нынче, окровавленные и безжизненные, брошены там. Какое было красивое тело Белкина!

Зач.: Изредка <���Тимохин> Ананьев закрывал глаза и тотчас же он видел Матвевну, дядю, раненную лошадь и перекидываемые мячики. Ах, опять убило одного... он видел опять то же место на жневье, и все подробности сражения, и шаг пехоты, левой, левой... и подпрыгивающего, переменяющего ногу унтер-офицера в роте Белкина, и чувство торопливости опять охватывало его. Ему всё казалось, что он опаздывает или забыл что-то. Он взглядывал на огонь.

Зачеркнуто: «Вот она и моя смерть!» С ужасом вглядываясь в белое, думал он, но

Зач.: «Стыдно так пугаться», подумал <���Тимохин> Ананьев. Он закрыл глаза и тотчас же <���задремал> заснул. Минут через десять он проснулся от сырости и от холода, проникшей в него из мокрой земли. Огонь всё еще горел, но никого не было. Кругом всё затихло. Освеженный сном, Тимохин ясно стал припоминать всё и отдавать себе отчет в том, что с ним было. Он вспомнил, как он боялся перед сражением и как он вел себя во всё время дела.

«Кажется мы делали всё, что могли», думал он, «а сражение всё-таки проиграно». Он вспомнил Белкина. «Неужели убит? Да, Бандарчук сам видел. Убит и всё для него кончено. И для него наступило всё то, чего я для себя так боялся.